– Нет еще! Но мне обещал один режиссер…

Мы довольно долго просидели в кафе, а потом решили, чтодальше пойдем гулять вместе. Аркашка был парнем веселым и к тому же немножкоориентировался в Риме – как-никак пробыл тут целых три недели! Мы перешли черезТибр и не спеша побрели по набережной.

Как хороша жизнь! Но я тут же вспомнила, что буквально сотыедоли секунды отделяли меня от неминуемой смерти в Париже. А ведь это быланелепая случайность… И вдруг я замерла на месте. Впереди нас шла женщина вточно таком же платье в цветочек, как на лжемонахине, когда она забирала уМотьки свою сумку.

Нет, это не такое же, это то самое платье. И та самаяженщина. Я узнала ее походку!

– Матильда! Смотри! – дернула я ее за руку.

– Что? Куда смотреть? – весело откликнуласьМатильда.

– Вон, гляди!

– Аська, ты что? – удивился Аркашка.

– Погоди, – отмахнулась я, – это она!

Проследив за моим взглядом, Матильда рванулась было вслед заженщиной.

– Стой! Нельзя, чтобы она нас видела!

– Да в чем дело, девчонки? Опять кого-то выслеживаете?

И тут меня осенило.

– Аркаш, умоляю, проследи вон за той теткой, видишь, вплатье с цветочками?

– Ты спятила? Зачем? Кто она такая?

– Я тебе все-все объясню, но сейчас нельзя времятерять, а если она нас увидит, мы пропали!

Аркашка покрутил пальцем у виска, но все-таки прибавил шагуи вскоре уже шел чуть ли не вплотную к ней. На мгновение он оглянулся и жестомпоказал, чтобы мы его ждали.

– Фу-ты ну-ты! Аська, на кой ты Аркашку за ней послала?На фиг она нам сдалась?

– Сама не знаю. Инстинкт сработал, – усмехнуласья. – Но вообще-то хотелось бы знать, что она тут делает.

Не с нами ли это связано? А вдруг они все-таки продолжаютслежку?

– Но зачем? И потом, вспомни, на Лазурном берегу никтоза нами не следил!

– А если следили, но мы не заметили?

– Ой, Аська, зачем им столько времени и сил на настратить, когда совершенно ясно, что мы для них неопасны?

– Ладно, подождем Аркашку! Что он скажет…

– А что он может сказать? Ну, допустим, войдет этатетка в какой-то дом, и что с того?

– Матильда, ты подумай, что здесь делает этанеудавшаяся актриса? Путешествует по Европе под видом монахини? Просто из любвик переодеванию, да?

– Аська, но нам-то что до этого? Не будем же мы тратитьнаши драгоценные денечки на какую-то бабу, а?

– Не будем, конечно, – согласилась я. –Просто у меня вырвалось…

Мы замолчали. Аркашка не возвращался. Прошло уже минутдвадцать.

– А если она просто гуляет по Риму и будет гулять довечера? – жалобно проговорила Мотька, которой, видно, надоело стоять нанабережной под палящим солнцем.

– Нет, у нее походка не прогулочная была. Она явнокуда-то торопилась.

– Это ничего не значит! Вот моя мама, например, куда быни шла, всегда бежит, как оглашенная. Я и то с трудом за ней поспеваю.

– Так твоя мама торопится все успеть, а эта… Нет,Мотька, она не гуляла!

– Хорошо бы!

Прошло еще минут двадцать.

– Аська, гляди, какая вода в реке желтая, –сказала Мотька.

Но тут вдруг непонятно откуда перед нами вырос Аркашка.

– Живы?

– Куда ты пропал? – закричала Мотька.

– Как куда? Шел за той теткой!

– Ну и как?

– Девчонки, а ведь вы опять что-то нащупали!

– Рассказывай скорее!

– Прямо тут? Ни за что! Пошли куда-нибудь в тенекпосидим.

Мы нашли приятную скамеечку под большим платаном.

– Ну, рассказывай! – потребовала Мотька.

– Понимаете, иду я за ней и вижу, что в руках у неезаписка и она то и дело в нее заглядывает…

– Ищет что-то? – догадалась я.

– Вот и я о том же подумал! Шла она все по набережной,а потом вдруг повернула в небольшую улочку, прочапала по ней, опять свернула иувидала пиццерию на свежем воздухе. Пиццерия как пиццерия, ничем непримечательная. Она как-то неуверенно подошла поближе, все оглядела, а потомсела за столик. При этом она постоянно оглядывалась. Сразу видно – жутконервничает.

Ну, я, не будь дураком, тоже сел за столик, рядышком.

К ней хозяин подошел, что-то спросил и подал меню. А япросто заказал кофе. Гляжу, она то и дело на часы смотрит… И вдруг появляетсямужик, на вид ему лет пятьдесят, довольно противный, и сразу подсаживается кней"

Чувствую, у нее гора с плеч свалилась. Лезет она в сумку идостает оттуда очешник. Обычный дешевенький пластмассовый очешник и кладет егона стол. И они разговаривают…

– По-русски? – спросила я.

– Именно! Но говорят как бы ни о чем. Мол, как дела?Как здоровье, и все такое, словом, ничего интересного. И вдруг гляжу: мужикберет очешник и сует в карман. То есть совершенно ясно, она ему что-топередала.

Да, думаю, у девчонок интуиция отпадная! Надо им помочь!

– Помочь? Ты и так помог! – воскликнула Матильда.

– Погоди, ты еще не то заговоришь, – таинственноулыбнулся Аркашка.

– Что же ты сделал? – замирая от предчувствия,спросила я. – Украл очешник, да?

– Обижаешь, подруга! Я просто взял его на время…

Дело в том, что Аркашка несколько лет назад играл в фильмемальчишку-карманника и его специально обучили этому ремеслу. Благодаря такомуего умению мы много полезного узнали.

– Как на время?

– Очень просто. Я протиснулся мимо этого господина изаперся в туалете. Проверил содержимое очешника, а потом вернул его на место.

– И он ничего не заметил? – ахнула Мотька.

– Абсолютно! – с гордостью сказал Аркашка.

– И что там было?

– Бриллианты. Целая куча, сорок штук!

– Обработанные? – поинтересовалась Матильда.

– Были бы необработанные, я бы сказал – алмазы!

– Да, теперь многое становится понятным… – проговорилая.

– Погодите, это еще не все! Завтра они встречаются втри часа возле фонтана Треви.

– Зачем?

– Насколько я понял, он ей что-то передаст. Пока ясчитал бриллианты, им принесли пиццу и вино, они о чем-то говорилинеинтересном, и я уже хотел слинять, понимал, что вы заждались, но тут он такуюстранную фразу произнес: «Что там у вас за переполох вышел? Почему перенеслиместо встречи?» А она и говорит: "Меня какие-то девчонки узнали, я впарижском аэропорту сумку свою взяла, а потом обнаружила, что не моя она.