Мы снимали друг друга, дурачились, хохотали, но я видела,что дед расстроен.

Завтрак нам подала молодая девушка в белом передничке.Горничная Мариза. Она мило улыбалась и говорила с нами по-английски.

После завтрака нам подали машину, все тот же «мере». Дедснабдил нас сотовым телефоном на всякий случай, евро и напутствием:

– Будьте осторожны, сумки держите крепко, опасайтесьмотоциклистов, они, случается, срывают сумки с плеча и уезжают! Вообще, незазевывайтесь! Да, вот вам план Рима, и я попрошу Серджио подвезти вас какможно ближе к собору Святого Петра, – пожалуй, с этого следует начать… Атам уже идите куда глаза глядят.

Устанете – звоните! Ну, будьте умницами!

Он поцеловал нас на прощание, и мы покинули роскошный парквиллы «Антониетта», которую мы пока и в глаза не видели. В машине мы молчали,прилипнув к окнам. Только Мотька изредка стонала от восторга.

Но вот мы добрались до какой-то очень оживленной улицы. Струдом приткнув машину к тротуару, Серджио быстро сказал по-английски, чтобы мывыходили.

– Идите прямо и дойдете! Скорее, здесь нельзя стоять!

Мы выскочили, и он тут же уехал. Мотька вытащила из сумкикамеру.

– Мотька, вот мы и в Риме! Знаешь, я даже рада, что мыодни…

– Я тоже! Так лучше… Проще, правда?

– Еще бы!

И толпа туристов увлекла нас вперед, к площади СвятогоПетра. День был солнечный, жаркий, но дышалось легко. Постепенное ощущениесчастья вытеснило все другие. Как хорошо! Рим! Собор Святого Петра! Ватикан!

* * *

Через два часа, буквально согнувшись под грузом впечатлений,мы вышли опять на площадь. Что мы только не видели! И торжественную службу всоборе, и Сикстинскую капеллу в Ватикане, и.., и… А какие имена – Микеланджело,Боттичелли… Просто голова закружилась от всего этого…

– Аська, мне надо отдохнуть, – заявила Матильда,укладывая камеру в сумку. – Меня как пыльным мешком по голове стукнули…Столько всего…

– А мне надо посидеть, холодненького чего-нибудьхлебнуть…

И мы пошли по какой-то улице, потом свернули на другую, апотом на третью и в результате вскоре оказались на маленькой площади, где былонесколько прелестных открытых кафе.

– То, что нужно! – сказала Мотька.

Мы сели за столик, накрытый синей клетчатой скатертью.

– Дуэ лимоната! – сказала я подошедшему официанту.

– Аська! – ахнула Матильда. – Ты что, знаешьитальянский?

– Так же, как ты!

– Но ты же сразу сказала что-то?

– Еще неизвестно, правильно ли, но он меня понял!

– Откуда?

– Все просто! Что «дуэ» – это два, я давно знаю, анасчет лимонада – вон, видишь, там написано – аранчиата, лимоната, то естьоранжад, лимонад!

– Ну ты даешь!

Тут нам принесли два высоченных запотевших стакана смутноватым напитком и блюдечко с орешками.

– Разве ты орешки заказывала? – удивилась Мотька.

– Нет. Наверное, к лимонаду полагается!

– А почему ты не апельсиновый сок заказала, а лимонад?

– Сама не знаю, так захотелось.

Я потянула через соломинку лимонад. Блаженство!

– Ой, Аська, какая вкуснотища! Знаешь, давай сейчаспока не будем говорить про собор, про Ватикан…

Пусть все немножко уляжется, ладно?

– Конечно, я сама не могу сейчас… Надо в себя прийти…

Я хотела сказать что-то еще и вдруг увидела почти рядом снашим кафе двух мужчин и парнишку примерно наших лет. Он стоял к нам спиной, ночто-то в нем было страшно знакомое. Все трое оживленно беседовали, но на какомязыке – я не слышала. На мгновение парнишка повернулся ко мне в профиль, и я неповерила своим глазам. Так просто не бывает!

– Аська, ты чего? – спросила Матильда.

– Смотри, как похож на Аркашку!

– Кто? Где? – встрепенулась Матильда. –Аська!

Что значит похож? Это Аркашка и есть!

Она сорвалась с места и бросилась к нему с воплем:

– Аркашка!

Он оглянулся и остолбенел! Тут уж и я увидела – этодействительно Аркашка, дружок моего троюродного брата Володи, с которым мыподружились в Тель-Авиве.

Именно благодаря Аркашкиному псу по кличке Марат мы изадержали в аэропорту Тель-Авива матерого контрабандиста. Я тоже вскочила.

– Матильда! Аська! Какими судьбами? – бросился онк нам.

– Аркашка! А ты откуда? Что ты здесь делаешь?

– Девчонки! Как я рад! Вы тут одни? Я сейчас!

Он вернулся к своим спутникам и что-то принялся имобъяснять. А потом подошел к нашему столику и сел.

– Девчонки, какая встреча! А я тут в кино снимался! Уамериканцев. Вчера был последний съемочный день!

Аркашка и раньше снимался в кино и, разумеется, хотел статьактером.

– Ой, Аркашка! Как ты вырос! Ну, как там все наши, какВолодька?

– О! Володька поступил в университет!

– Как? Он же еще в школе? – удивилась я.

– А он сдал, не знаю, как у вас это называется, а у нас– психотест, результат был лучший во всем Израиле, и его уже заранее приняли!Володька – это голова!

Эх, девчонки, а мы вас часто вспоминали! Разве такоеприключение забудешь! Да, а как вы-то здесь оказались? Опять банкира спасли?

Мы рассказали ему, как очутились в Риме.

– Значит, вы тут туристки?

– Ну да!

– Я теперь тоже! Мне здорово заплатили, и я решилпоездить по Италии, у нас ведь занятия в школе только в октябре начнутся. Я тутпробуду еще десять дней.

– А мы двенадцать! Знаешь что, мы тебя познакомим сдедом, и, я думаю, ты вполне сможешь ездить с нами! А нам дают машину!

– Да, это было бы клево! – обрадовалсяАркашка. – Нет, ну надо же, какая встреча! А вы еще кого-нибудь с тех порпоймали?

– О! Даже говорить не хочется, все равно неповеришь! – засмеялась Мотька.

– Расскажете?

– А то! Но не сейчас, а в процессе, – сказалаМатильда. – А как твой Марат поживает?

– Марата больше нет, – тяжело вздохнулАркашка. – У него оказалось больное сердце…

– Ой, как жалко! – воскликнула Матильда. –Такой пес был…

– Аркашка, а кого ты в кино играл? Опять карманника?

– Нет, что ты! Я играл сына одной дуры, который ищетсвоего папаню. А, обычная лабуда! Но роль заметная, и заплатили хорошие бабки!А ты, Матильда, еще не снялась в кино?