Несмотря на завесу убедительных доводов, подобную облаку из чернильного мешка, выпущенного кальмаром, за которой попытался спрятаться Гаррисон, чутье подсказывало Белнэпу, что между убийством Ансари и исчезновением Джареда Райнхарта есть связь. И в расчет нужно было брать не только чутье. Друзья Белнэпа из ОКО – его настоящие друзья – не собирались отвернуться от него только потому, что Гаррисон выплеснул на него ушат дерьма. Надавив на кое-кого из них, он узнал о нескольких в высшей степени любопытных сообщениях, поступивших по разведывательным каналам. Сообщения эти были помечены грифом «Из неназванных источников», и, как предупредил Белнэпа его знакомый аналитик, общая картина оставалась еще нечеткой, подобной недопроявленной фотографии. Однако все указывало на то, что похитители Райнхарта были или наняты, или завербованы другой, более сильной организацией. Кукловоды, в свою очередь, подчинялись другим кукловодам. И убийство Халила Ансари встраивалось в общий узор: скрытное поглощение одной сети другой, более могущественной.

Белнэп уже был совсем близко к вилле. Однако путь, которым он двигался, вел его не к самой вилле; кабели входили в подвал здания через трубы из прочного полихлорвинила диаметром всего несколько дюймов. Подвод воды и отвод канализационных стоков имели меньше фута в поперечнике. Однако, исследовав строительные чертежи, Белнэп обнаружил, что есть еще один путь. Система римских акведуков общей протяженностью двести шестьдесят миль, из которых лишь чуть больше тридцати проходили над землей, обслуживалась огромным количеством рабов, трудившихся под руководством Curator Aquarium, хранителя воды. И хранитель воды всегда требовал, чтобы водопровод строился с учетом необходимости обслуживания и ремонта: через регулярные промежутки устраивались входы, закрытые специальными ставнями, – аналоги современных канализационных люков, через которые обеспечивался быстрый доступ к местам засорения. В напоминающей пчелиные соты почве под римскими улицами современные коммуникационные тоннели постоянно пересекались с колодцами и подводящими каналами древних акведуков, в том числе водопровода императора Траяна. Белнэп снова сверился с показаниями компаса, а также похожего на шагомер устройства, измерявшего перемещение в горизонтальной плоскости. С помощью этих двух инструментов он мог определить свое положение. Остановившись перед металлической решеткой на петлях, Белнэп перешел в соседний тоннель, где проходили трубы газо– и водопровода. Ему в нос ударил затхлый воздух сточной канавы, насыщенный запахом сырости и разросшейся за многие столетия плесени. В то время как тоннель с кабелями связи проходил приблизительно параллельно поверхности земли, пол каземата, в который он попал, вскоре начал наклоняться вниз, уводя его с каждым шагом все глубже и глубже под землю. И воздух по мере спуска, казалось, становился все более плотным и насыщенным серой.

Тоннель – только теперь он больше напоминал пещеру, с осыпавшимся за многие столетия потолком и усеянным грудами обломков полом, похожий скорее на естественное геологическое образование, чем на проход, проделанный руками человека, – то сужался, то расширялся, и Белнэпу, петлявшему в подземном лабиринте, по пути к цели приходилось то и дело сгибаться в три погибели. Вполне вероятно, в некоторых галереях уже несколько веков не ступала нога человека.

У него мелькнула неприятная мысль: если он уронит или компас, или фонарик, то сможет запросто заблудиться, остаться здесь навсегда, превратившись в сгнивший скелет, который пролежит здесь долгие годы, прежде чем на него наткнется следующий бесстрашный исследователь, дерзнувший спуститься в подземные катакомбы.

Волосы под каской промокли от пота; ему пришлось остановиться и повязать голову носовым платком, наподобие банданы, чтобы защитить от соленой влаги глаза. Наконец он оказался, по своим расчетам, прямо под виллой – но в пятидесяти футах под ней, на глубине колодца в прериях.

На эту мысль его навела сливная решетка, обозначенная на плане подвала. Похоже, такие решетки были достаточно распространены среди зданий, возведенных над древним водопроводом, ныне не действующим. И действительно, это был простейший способ освобождать подвальные помещения от воды, которая заполняла их во время сильных дождей. Для того чтобы избежать засорения, выкапывался вертикальный колодец, ведущий в один из старинных римских акведуков.

Белнэп перевел рычажок на фонарике вперед до самого конца, переключив луч на самый яркий свет. Несколько минут поисков – и он обнаружил покрытую лишайником кучку земли на каменистом полу тоннеля, над ней, высоко вверху – ему пришлось всмотреться в крошечный цифровой бинокль – решетку. Белнэп сложил лапы пневматического якоря, направил его вертикально вверх и нажал спусковой крючок. С приглушенным хлопком дуло пускового устройства извергло сложенный якорь и пару закрепленных на нем полипропиленовых шпагатов, соединенных между собой. Резкий щелчок сообщил, что якорь зацепился за решетку. Белнэп подергал за шпагат, убеждаясь, что якорь держится прочно. Еще один резкий рывок – и моток пропилена развернулся в веревочную лестницу. На вид хлипкую, непрочную, однако внешность была обманчива. Сплетенная микроволоконная структура могла выдержать многократный вес человеческого тела.

Белнэп начал подниматься вверх. Перемычки, соединяющие два главных шпагата, были расположены на расстоянии двух футов друг от друга. Он преодолел еще чуть больше трети пути, а одно неверное движение уже означало бы падение вниз и неминуемую гибель. Разумеется, все усилия окажутся напрасными, если в подвале находился кто-то, видевший якорь. Но это маловероятно. Охранник обязательно проверит подвал во время обхода – больше того, Белнэп на это рассчитывал, – однако только раз или два за всю ночь.

Решетка, когда он наконец до нее добрался, оказалась тяжелой: фунтов двести стали, держащиеся на месте за счет собственной тяжести, и гибкая веревочная лестница не могла предоставить достаточного упора, чтобы ее сдвинуть. В груди у Белнэпа все оборвалось. Зайти так далеко… оказаться в считаных дюймах…

Переполненный отчаянием, он огляделся вокруг. Его взгляд остановился на облицовке колодца в том месте, где тот переходил в сливное отверстие в полу подвала. Там был установлен железный фартук, подобный раструбу дымовой трубы, судя по виду, сделанный из полуторамиллиметровой стали. Концом гвоздодера Белнэп отогнул сталь в двух местах, сделав импровизированный выступ. Затем он уперся ногами в противоположные стенки колодца и что было мочи надавил на решетку. Угол приложения сил был неестественный: его локти находились выше плеч. Массивная решетка даже не шелохнулась.

У Белнэпа гулко заколотилось сердце, не столько от физической усталости, сколько от внутреннего опустошения, которому он не мог позволить перерасти в отчаяние. Белнэп подумал о Джареде Райнхарте, который находился в руках наемников сети Ансари, всецело в их власти. «Друга надо выбирать тщательно, – как-то раз сказал Джаред. – А выбрав, никогда его не подводить». Сам Джаред сдержал свое слово. Но сдержит ли его теперь Белнэп?

Многие его знакомые расстались с жизнью ни за что ни про что, как дома, в спокойной обстановке, так и во время очередной операции. Мак Марин, по прозвищу Гора, вышедший без единой царапины из нескольких десятков смертельно опасных операций, скончался в постели у себя дома, пав жертвой лопнувшего аневризма в каком-то крохотном сосуде головного мозга. Мики Даммет, человек, чью грудь украшали четыре шрама от входных пулевых отверстий, отдал богу душу на развилке проселочных дорог, после того как водитель грузовика не заметил знак «Стоп». А Алиса Захави погибла под пулями в ходе операции, но операция эта была так отвратительно спланирована с самого начала, что даже в случае успеха не принесла бы никакого результата. Этим достойным людям судьба назначила бессмысленную, ничтожную смерть. Белнэп набрал полную грудь воздуха. Отдать свою жизнь, спасая такого человека, как Райнхарт, – в этом, по крайней мере, будет благородство. В наш век, когда героизм превратился в лишний атрибут, приносящий лишь ненужный риск, легко представить менее достойную смерть – а вот более достойную придумать сложно.