я срочно и сказал, что много есть нельзя. А так я вас очень уважаю.

– Он приехал аж из страны Гипербореев, чтобы спасти тебя, старую облезлую ящерицу, а ты ещё замечания делаешь, видите ли, приветствовали его неучтиво! – возмутилась тётя Афродита, уперев руки в бока. – Говорила я вам, мальчики, не надо этого зануду выкапывать! Щас обратно засунем, и сиди в земле ещё три тысячелетия!

Пифон поёжился и сказал:

– Ох, Афродиточка, детка, тебя не узнал я.

Экая стала ты толстая, пухлая – прелесть.

В юности помню тебя я худющей,

                                      как драная щепка.

Ну а сейчас хороша, всё объёмно и кругло.

– Не подлизывайся, – строго сказала Афродита. – Кстати, мальчик правду говорит: тебе надо поесть, но совсем немного.

Она раскрыла торбу – там был козий сыр, помидоры, оливки, несколько спанакотирапита – пирожков со шпинатом и щавелем. Сидоров облизнулся. Пифон сыр, оливки и пирожки сглотнул за секунду, а на помидоры посмотрел недоверчиво:

– Красное круглое это неведомо в Греции вовсе!

Видимо, ядом ты эти шары напитала,

Дабы внезапно прервать мою жизнь молодую!

Ты, Афродита, всегда отличалась коварством.

– Да уж, молодая у тебя жизнь, моложе некуда, – фыркнула Афродита.

– А можно я их съем, если гражданин Пифон не хочет? – жалобно попросил голодный Сидоров.И схватил четыре помидора, а пятый оставил Потапову, потому как совесть имел. Хотя и немного.

– Теперь можно спускаться в деревню и там отпраздновать твоё освобождение, – весело сказала Афродита. – Пока Аполлона нет.

Пифон вздрогнул, оглянулся и сказал:

– Нет, не прощу никогда я людей, населявших

Эти места, где владыкою был я столетья.

Я их хранил от беды, поклонялись

                                                они мне исправно.

Честно работал я богом, людей защищал и лелеял,

Жертвы они приносили…

                                 но лишнего вовсе не брал я.

Что же? Мальчишка пришёл желторотый,

                                                  отродие Зевса,

Горько обидел меня, пожилого,

                                 что вовсе мальчишке негоже,

Я ведь заслуженный змей,

                                   уважаемый, где-то великий,

Он же меня, как ужа, запихал

                                           глубоко в подземелье,

Царство забрал моё, храмов себе понаделал,

Это обидно. А пуще обидно другое —

Люди то кланялись мне,

                               а то мигом меня позабыли,

Тут же другому, сильнейшему, жертвы приносят.

Как-то никто не додумался дать мне свободу.

Ты же, о юный потомок из сказочной

                                                   Гипербореи,

Не побоялся ни дальней тяжёлой дороги,

Ни Аполлонова гнева, ни Зевсова гнева,

Раз – и приехал, и два – я уже на свободе!

Славное племя живёт в ваших северных землях!

– Да, племя ничего так, – засмущался Потапов. – Да я сразу, как про вас услышал, дедушка… и Сидоров тоже.

– Сидоров тоже герой,

                 несомненно, великий, —

согласился Пифон. —

Всякие эти Ясоны, Персеи, Тезеи, —

Даже Гераклы и рядом ваще не стояли.

Сидоров приосанился. Он бы и дальше слушал такую интересную речь, но Афродита перебила:

– По-по-по, разобиделся! Чем люди виноваты, им Аполлон сказал, что ты подох – они и поверили! Я же говорила вам, мальчики, что он зануда. Даже освобождения отмечать не хочет. А в деревне уже столы накрывают.

– Спасибо вам, тётя Афродита, ну что бы мы без вас делали! – прочувствованно сказал Потапов.

– Ой, да ладно! – отмахнулась та. – Сейчас пировать пойдём.

– Горек предателей хлеб, и вино их отвратно

                                и кисло, – гордо сказал Пифон.

Горько мне видеть их лица,

                                     они меня кинули подло.

Можно из мести их съесть,

                                но серьёзно боюсь несваренья —

Из голодовки должон выходить

                                       я весьма постепенно.

Лучше покину я эту родную мне землю,

Где все с усмешкой мирились с моим заточеньем,

Лучше уеду я в дальние, чуждые страны.

– Да мы, собственно, так и планировали, – обрадовался Потапов. – Вы поселитесь у нас в Городе Драконов, вас все уважать будут… кстати, за нами скоро приедет автобус. Вы как относитесь к автобусам?

Пифон не успел высказать своё отношение к автобусам, которых отродясь не видел, как вдали заурчало означенное транспортное средство. Вся компания бегом бросилась к трассе.

– Вот молодцы, не опоздали, – похвалил их гид, выскочивший из дверей. – Садитесь скорее, мы в Афины поедем. Ну, как свадьба? Ой, а это кто?

– Свадьба расстроилась, – грустно сказал Потапов. – Жениху не понравилась невеста. Говорит, что девять голов – это слишком много, на одной косметике и шампунях разорится. А это мой родственник. Можно он до Афин с нами в автобусе поедет?

– Нет, ни за что в это чудище я не полезу!

Чудище обло, озорно, огромно, стозевно…

                                                           и пахнет!

Лучше трусцой побегу, уверяю, от вас не отстану.

Очень полезно мне будет заняться

                                         слегка физкультурой, —

категорически отказался Пифон, принюхиваясь к бензину.

И они поехали в Афины – спереди автобус, сзади Пифон.

Глава 9. Корова марки «пежо» и ещё один сомнительный дракон

Афины Потапову и Сидорову очень понравились. Особенно Акрополь. И храм Зевса. И Агора. А Сидорову ещё понравился шведский стол в отеле, потому что можно было есть, сколько хочешь. Это здорово наших друзей выручало, потому что Пифона ведь тоже надо было кормить.

А Пифона Афины отнюдь не восхитили. Он не одобрил запах бензина и кашлял от задымлённого городского воздуха, растворяющего лица кариатид и обгрызающего колонны Акрополя. Потоки машин на улицах он принял за нескончаемые стада коров, а что коровы разноцветные и без рогов – так это происки врага-Аполлона. Пифон даже попытался проглотить одну такую «корову» марки «пежо», но вовремя выплюнул.

– Жёсткие сильно коровы и очень уж мерзко воняют, – критиковал он современность.

– Уже скоро, – уговаривал его Потапов. – Потерпите немножко. Ещё в один музей сходим – и домой, на Урал. Там сейчас как раз дождик и заморозки на