Может быть, конечно, их связывал секс. Мираж плоти, безумие с гормональной подпиткой. Такое со многими бывает. Тоби помнила время, когда и с ней могло такое случиться, подвернись ей правильный мужчина. Но чем дольше она жила у вертоградарей, тем дальше это уходило в прошлое.

Она давно не была ни с кем физически близка и не страдала от этого: во время погружения в Отстойник она хлебнула секса досыта, хотя и такого, какого никто себе не пожелает. Свобода от Бланко дорогого стоила. Тоби повезло: ее могли затрахать до состояния пюре, измолотить в фарш и вывалить на ближайшую помойку.

Впрочем, и за время ее жизни у вертоградарей был один случай, связанный с сексом: старый Муги Мускул набросился на нее, когда она отрабатывала свой час на тренажере в зале «Крути-свет», бывшей общественной гостиной на верхнем этаже кондоминиума «Бульвар». Муги стащил ее с тренажера на пол, тяжело упал сверху и стал шарить под джинсовой юбкой, пыхтя, как неисправный насос. Но от таскания земли и карабканья по лестницам Тоби окрепла, а Муги был уже не в той форме, что когда-то, и Тоби заехала ему локтем, сбросила с себя и оставила пыхтеть на полу.

Она рассказала об этом Пилар — к тому времени она уже привыкла рассказывать ей все непонятное.

— Что мне делать? — спросила она.

— Мы не поднимаем шума из-за таких вещей, — ответила Пилар. — Муги на самом деле безобидный. Ты не одна такая — он на всех пытается прыгать, даже на меня пробовал, много лет назад.

Она сухо хихикнула.

— Древний австралопитек может проявиться в ком угодно. Прости его от чистого сердца. Он больше не будет, вот увидишь.

Вот и весь секс. Может, это временно, думала Тоби. Может, это как затекшая рука. Нервные окончания, отвечающие за секс, блокированы. Но почему же меня это не волнует?

Был День святой Марии Сибиллы Мериан от Метаморфозы насекомых — согласно поверью, хороший день для работы с пчелами. Тоби и Пилар качали мед. Обе были в широкополых шляпах с лицевой сеткой; для задымления они использовали мехи и кусок трухлявого дерева.

— Скажи, а твои родители — они еще живы? — спросила Пилар из-за белой вуали.

Такой вопрос в лоб, нехарактерный для вертоградарей, удивил Тоби. Но наверное, у Пилар были веские причины. Тоби не смогла заговорить об отце и вместо этого рассказала Пилар о таинственной болезни матери. Страннее всего, сказала она, было то, что мать всегда так заботилась о своем здоровье; можно сказать, по весу она уже наполовину состояла из биодобавок.

— Скажи, какие биодобавки она пила? — спросила Пилар.

— Она держала франшизу «Здравайзера», так что их продукт и принимала.

— «Здравайзер», — повторила Пилар. — Да. Мы о таком и раньше слыхали.

— О чем? — переспросила Тоби.

— О такой болезни в связи с этими добавками. Неудивительно, что люди из «Здравайзера» сами вызвались ее лечить.

— Что вы хотите сказать? — спросила Тоби.

Ей стало холодно, хотя утреннее солнце уже палило вовсю.

— Тебе не приходило в голову, что твоя мать была подопытным кроликом?

Раньше Тоби действительно такое не приходило в голову, зато сейчас пришло.

— Я вроде как подозревала, — сказала она. — Не насчет добавок, но… Я думала, это застройщик, который хотел заполучить папину землю. Я решила, что, может быть, они что-то подсыпали в колодец.

— Тогда вы все заболели бы, — ответила Пилар. — А теперь поклянись мне, что никогда не будешь принимать никаких лекарств производства корпораций. Никогда не покупай таких лекарств и никогда не бери их из чужих рук, что бы эти люди ни говорили. Они будут ссылаться на данные, на ученых; они приведут докторов — все вранье, их всех купили.

— Не может быть, чтобы всех! — воскликнула Тоби. Ее поразила ярость Пилар, обычно такой спокойной.

— Нет, — ответила Пилар. — Не всех. Но всех, кто продолжает работать с любой из корпораций. А остальные… кто-то из них скоропостижно умер. Но те, кто еще жив… те, у кого осталась хоть капля врачебной этики…

Она помолчала.

— Такие врачи еще есть. Но они не работают на корпорации.

— Где же они? — спросила Тоби.

— Некоторые — здесь, с нами, — ответила Пилар. И улыбнулась. — Катуро Гаечный Ключ раньше был врачом по внутренним болезням. У нас он занимается водопроводом. Сурья была хирургом-офтальмологом. Стюарт — онкологом. Марушка — гинекологом.

— А другие врачи? Те, которые не здесь?

— Скажем так: они в другом месте, в безопасности, — сказала Пилар. — Пока что. А теперь, милая, обещай мне. Эти лекарства из корпораций — пища мертвых. Не наших мертвых, а других, мерзких и опасных. Мертвых, которые еще живы. Мы должны научить детей избегать таких лекарств: они — чистое зло. Это не догмат веры, мы просто это знаем.

— Но почему же вы в этом так уверены? — спросила Тоби. — Корпорации… никто ведь не знает, чем они занимаются. Они сидят у себя за заборами в охраняемых поселках, и оттуда ничто не выходит наружу…

— Ты не представляешь, — сказала Пилар. — Еще не построен такой корабль, в котором рано или поздно не открылась бы течь. А теперь поклянись.

Тоби поклялась.

— Однажды, когда ты станешь Евой, то поймешь гораздо больше.

— Ой, мне никогда не стать Евой, — легкомысленно ответила Тоби.

Пилар улыбнулась.

В тот же день — чуть позже, когда Пилар и Тоби уже выкачали мед и Пилар благодарила улей и пчелиную матку за помощь, — по пожарной лестнице поднялся Зеб. На нем была черная искожаная куртка, любимая одежда солнцебайкеров. Солнцебайкеры делали в куртках прорези — для вентиляции во время езды, но в куртке Зеба разрезов было слишком много.

— Что случилось? — спросила Тоби. — Чем тебе помочь?

Зеб прижимал корявые короткопалые руки к животу; меж пальцев сочилась кровь. Тоби слегка замутило. В то же время она чуть не сказала: «Не капай на пчел».

— Упал и порезался, — ответил Зеб. — На битое стекло.

Он тяжело дышал.

— Не верю, — сказала Тоби.

— Я так и думал, что ты не поверишь, — ухмыльнулся Зеб. — Вот, — обратился он к Пилар. — Тебе подарочек. Из самого «Секрет-бургера».

Он сунул руку в карман искожаной куртки и вытащил горсть мясного фарша. У Тоби мелькнула жуткая мысль, что это часть самого Зеба, но Пилар улыбнулась.

— Спасибо, милый, — сказала она. — На тебя всегда можно положиться! Тоби, найди Ребекку и попроси ее принести чистых кухонных полотенец. И Катуро. Его тоже попроси.

Вид крови ее словно бы и не взволновал.

«Сколько лет мне нужно прожить, чтобы достичь такого спокойствия?» — спросила себя Тоби. Ей казалось, что это ей вспороли живот.