Но она продлилась всего несколько секунд, потому что, как только кислый вкус конфет вступил в контакт с сенсорными бугорками внутри усилителя, хаос вернулся. Из его хобота, словно пушечные ядра, начали вылетать мармеладные драконы; они выстреливали с бешеной скоростью прямо в полоток и тут же прилипали к нему.

Хлоп! Плюх! Шлёп!

Один за другим кислые липкие дракоши извергались из моего сенсорного усилителя и катапультировались в воздух, пока ими не оказался усеян весь потолок. Избавившись от последней мармеладки, усилитель принялся безудержно чихать и кашлять, пытаясь побороть кислое послевкусие. Затем он утих, как будто приходя в себя от атаки на свои сенсорные приёмники.

Из-за царящего в комнате безумия у меня не хватило смелости взглянуть на Кэссиди и проверить, в каком она состоянии. Но я знал, что этот момент неизбежен. Я повернулся к ней, и вид у неё был такой, будто она увидела призрака. Точнее, толпу призраков, зомби, вампиров, оборотней, мумий, вурдалаков и любых других живых существ, о которых вы когда-либо слышали.

– Я всё объясню, – сказал я.

– Нет! – ответила она дрожащим голосом. – Скажи мне, что я не видела всего того, что я только что видела!

Я шагнул к ней, но она отступила назад.

– Кэссиди… – начал я.

– Даже не говори со мной, – отрезала она. – Ты – урод. Существо, которое я только что увидела на твоей спине, не было человеком!

– Ты права, – согласился я. – Я не человек. Кэссиди, я пришелец.

Она ахнула и побежала к двери.

– Дай мне одну минуту, я всё объясню! – крикнул я.

Она дрожала с головы до ног и плакала.

– Я ничего не понимаю! Я думала, ты мой друг… – Она посмотрела мне прямо в глаза так пронзительно, что я почувствовал неловкость. – Кто ты? Откуда? И что это за зверь у тебя на спине?

– Это мой сенсорный усилитель, – объяснил я. – Все на моей планете рождаются с таким прибором, но он отключается, как только тебе исполняется тринадцать. Вот почему я здесь.

Кэссиди зажала уши ладонями и начала напевать, как будто не желая вникать во всё, что я говорил.

– Это похоже на сюжет дешёвого научно-фантастического фильма, – сказала она. – Терпеть не могу фантастику, так что я немедленно, Бадди, Зорк, Космический Человек, Капитан Зум или как ты там ещё себя называешь, расскажу об этом маме, полиции и ФБР!

– Пожалуйста, только не звони властям! – взмолился я. – Они бросят меня в камеру, чтобы изучать и исследовать. Они будут тыкать в меня приборами, и я больше не смогу сниматься в Академии Чудиков. Я больше никогда не буду свободным.

– Хорошо, – сказала она, – я не стану никому звонить. Уходи, возвращайся на свой ракетный корабль и лети обратно на свою планету, потому что я не большой поклонник тусоваться с инопланетянами. И забери с собой эту мерзкую вещицу у тебя на спине.

– Кэссиди, – снова попытался я, – пожалуйста, успокойся и выслушай!

– Убирайся! – рявкнула она и рывком распахнула дверь. – Я иду на кухню за полезным перекусом. Нет, забудь! Я возьму огромную порцию шоколадного мороженого с мятой. И мне всё равно, что скажет мама, потому как я заслуживаю получить то, что хочу, прямо сейчас. Постарайся к моему возвращению уйти и больше никогда не возвращайся в этот дом.

Не оглядываясь, Кэссиди вышла из комнаты. А я смотрел, как она идёт по коридору к кухне, унося с собой все мои надежды и мечты о жизни на Земле.

После того как Кэссиди исчезла за поворотом, я развернулся и пошёл в свою спальню, то есть в то, что было моей спальней, пока сенсорный усилитель не решил разнести мою жизнь на части. Причём в буквальном смысле.

– Надеюсь, ты доволен, – сказал я ему, но он лишь икнул в ответ. Мой усилитель ослаб от преизбытка сахара и пережитого волнения, и, честно говоря, я тоже.

Я сел на кровать Элоизы и попытался сообразить, что делать дальше и куда мне идти. Я чувствовал себя таким одиноким… Хотя у меня были тысячи фанатов в социальных сетях, я по-прежнему ощущал одиночество. Может, я и стал «вирусной суперзвездой», но внутри был похож на дрожащее, перепуганное желе. Ребёнок-пришелец, которому некуда идти.

Я опустил голову Зейна Трейси на руки Зейна Трейси и попытался применить креативный подход. С автострады я разглядел кафе «Блинчик», на вывеске которого было указано, что заведение открыто двадцать четыре часа в сутки. Я мог бы пойти туда и заказывать блины, одну порцию за другой, пока не взойдёт солнце. Но у меня не было денег, и, честно говоря, мне до сих пор было плохо от чесночного хлеба. Галлоны растопленного масла и сиропа вряд ли спасли бы ситуацию.

Я мог бы снова прокрасться на территорию киностудии Universal и провести ночь в своём ракетном корабле. Однажды это сработало, но больше не прокатит. Тот охранник – любитель бутербродов с колбасой – на этот раз наверняка меня сдаст.

Я мог бы позвонить Луису и сказать, что так и не устроился у Кэссиди. Он бы спросил, что случилось, и я бы придумал историю, будто в её доме много кошек, а у меня на них аллергия. Но вдруг у Луиса тоже есть кошки? Что сказать тогда?

Я почесал голову и даже в таком тревожном состоянии оценил мягкую пушистую текстуру человеческих волос. Я задался вопросом, вдруг жители моей планеты прежде тоже имели волосы? Может, мы растеряли их в процессе эволюции из-за высоких температур нашего красного карликового солнца?

– Знаешь, в халате единорога ты выглядишь довольно глупо.

Я вздрогнул, никак не ожидая услышать голос из коридора.

– Кэссиди? Я думал, ты пошла за шоколадным мороженым…

– Я так и сделала, но меня перехватила мама. Она вырвала мороженое у меня из рук ещё до того, как я успела откусить, а взамен дала это. – Кэссиди подняла большой стебель сельдерея. – В нём всего шесть калорий, плюс одну ты расходуешь на то, чтобы пережевать эту дрянь.

Мой земной словарь подсказал мне, что калория – это количество тепла, необходимое для повышения температуры одного грамма воды на один градус Цельсия. Почему мать Кэссиди беспокоят такие вещи?

Заметив моё замешательство, Кэссиди добавила:

– Моя мама – профессиональный счётчик калорий.

– О, она и химик, и менеджер одновременно? – спросил я. – Это очень впечатляет.

– Это скорее хобби, нежели профессия, – возразила Кэссиди. – Она подсчитывает калорийность всего, что попадает в мой рот.

– Зачем?

– Думаю, на вашей планете нет такого понятия, как инопланетянин с избыточным весом, – объяснила Кэссиди. – Но здесь, на Земле, если хочешь быть телезвездой, ты должен выглядеть определённым образом. По крайней мере, так считает моя мама. Она, как ястреб, наблюдает за всем, что я ем. Это так угнетает!