Именно бесконечная глубина этого благородства сделала возможным бесконечное Воплощение. В «Новой жизни» это символ, получивший земное воплощение. В «Пире» это как бы обряд загадочной смысловой глубины. В «Раю» раскрывается происхождение этого благородства.

Четыре периода благородной жизни — это юность, которая заканчивается к 25 годам; молодость, длящаяся до сорока пяти лет; затем зрелость до семидесяти лет; а для последнего десятилетия характерно состояние дряхлости. Платон, «о котором можно сказать, что природа создала его исполненным совершенства внутреннего и внешнего», дожил до восьмидесяти одного года, и Данте верит в то, что «если бы Христос не был распят и прожил Свой срок, отпущенный Ему от природы, то Свое бренное тело Он сменил бы на вечное на восемьдесят первом году жизни».

Остается рассмотреть несколько добродетелей, естественно преобладающих на разных этапах этой благородной жизни. Для юного возраста характерно послушание, учтивость (или, скажем, приятная вежливость), стыдливость и «adornezza corporale» — «телесная красота». Юноша должен быть послушен своему отцу и учителям; быть ласковым и добрым («dolce e cortesemente» (IV, XXV). В этом совершенство маленькой Беатриче наряду со скромностью, а значит и способностью восхищаться всеми великими и чудесными вещами. Благоговение, к которому приводит такое восхищение, и есть настоящий романтизм, его дает нам природа как залог благородной жизни. Если мы способны на такое чувство, то благоговение — начало мудрости. Это очень точно выразил Вордсворт:

В то время восхищение и страх

Наставниками были мне. — С пеленок

Я пестуем был красотой...

(Прелюдия. Книга I, 295–298)

Это особое застенчивое восхищение сопровождается скромностью и стыдливостью. «Стыдливость — это страх перед позором от совершенного проступка; а из этого страха рождается раскаяние в проступке, несущем в себе горечь, которая есть напоминание о том, чтобы больше не грешить»[69]. Превосходство духа сопровождается превосходством тела; благородной жизни соответствуют здоровье, осторожность, приятность. Об этом говорил Аристотель, именно эти качества Беатриче и повергли поэта в изумление, которое стало для него началом мудрости.

Благородная жизнь только начинается в подростковом возрасте. Путь Утверждения во всех своих аспектах закладывается на этой ранней стадии, если, конечно, человек следует высоким традициям и испытывает отвращение к духовной грязи, которую он больше всего ненавидит, и если его наставник достаточно бдителен. Не всегда тем, кто идет Путем Утверждения, удается правильно разбираться в людях и новых обстоятельствах, но романтизм не сможет развиться без указанных качеств или в том случае, если эти качества отсутствуют в окружающих. Итак, в молодости романтику должны быть свойственны умеренность, смелость, любовь, вежливость и верность. Под верностью здесь понимается лояльность к законам, и для молодежи это особенно важно, так как юношу легко извинить, сделав скидку на возраст, но для перехода к зрелости необходим навык соблюдения законов и распознавания их сути. А если жизненная ситуация не определяется никаким законом, взрослый человек должен следовать своему собственному справедливому уму. Но к тому времени, когда человек благородной жизни достигает третьего возраста — старости (IV, XXVII), он отмечен другими добродетелями: благоразумием, справедливостью, щедростью и той радостью, которую принято называть благожелательностью. Он становится взрослым и в любви. Романтизм приучил его к сдержанности, убеждения сохранили веру. Если собственное совершенство он обрел еще в юности, то теперь ему необходимо совершенство в обществе. «Человек по своей природе социальное животное», цитирует Данте «Политику» Аристотеля, но затем дополняет эту цитату. «Итак, после собственного совершенства, которое приобретается в зрелом возрасте, должно появиться и то совершенство, которое озаряет не только самого себя, но и других; и совершенство это должно раскрыть человека как некую розу, которая больше не может оставаться закрытой и чье благоухание, зародившееся в ее недрах, должно разлиться; и это должно наступить в третьем возрасте». Он естественным образом должен пребывать безукоризненным, но при этом не прилагая никаких усилий, «подобно розе, дарующей свое благоухание не только тому, кто подходит к ней, специально чтобы ее понюхать, но также и любому, кто к ней приближается». Мы не должны продавать нашу мудрость детям Единого, давшего нам всё. А в более приземленном смысле — детям тех людей, среди которых мы обретаем свое совершенство. Ведь вокруг нас были люди, в том числе и те, кого мы бы не стали называть друзьями, и они тоже дали нам нечто, так что мы в долгу и перед ними. Возможно, Беатриче была скуповата? Возможно, Аристотель был несдержан и замкнут? «Те советы, которые не имеют отношения к твоему искусству и которые проистекают только от дарованного тебе Богом здравого смысла (а это и есть та осторожность, о которой идет речь), ты не должен продавать сынам Того, Кто тебе его даровал; те же советы, которые имеют отношение к искусству, тобою купленному, ты продавать можешь; однако не без того, чтобы иной раз не отложить десятую долю и не отдать ее Богу, то есть тем беднякам, которым ничего не осталось, как уповать на милость Божью». Такой подход способствует расширению сознания, именно так выглядит проявление вежливости и доброжелательности. В начале «Новой жизни» Данте говорит: «И если кто-либо о чем-либо спрашивал меня, ответ мой был единственным: "Любовь", а на лице моем отражалось смирение». Казалось бы, такой ответ выглядит несколько комичным, но если вдуматься, то для человека благородной жизни это единственный благородный ответ на все вопросы, рожденный незаметным для других током любви. Обладая подобной щедростью любви, душа обретает справедливость и авторитет. Такой ответ приятно слышать и приятно произносить. Поэтому Данте произносит фразу, которая слишком неподъемна для большинства мужчин: «Старости подобает также быть благожелательной, рассуждать о хорошем и охотно выслушивать хорошее: ведь хорошо бывает рассуждать о хорошем тогда, когда слушаешь хорошее. Возраст же этот придает человеку авторитетный вид, и кажется, что к старому человеку прислушиваются больше, чем к людям в любом другом, более раннем возрасте, и что он благодаря долгому жизненному опыту должен знать больше хороших и занятных рассказов». Авторитет является другой стороной раннего послушания; власть не может считаться совершенной, пока в обществе сохраняется несогласие с ней. Конечно, послушание может быть навязано, но веру навязать нельзя. Закон не может считаться законом, если за его соблюдение людям платят. Таким образом, власть не может считать себя благородной, если больше никто не считает ее таковой. Благородная жизнь подразумевает добровольный обмен щедростью. Тот, кто подчиняется власти, не менее служит обществу, чем тот, кто правит. Именно это Данте выражал благоговением перед славой, выраженной Беатриче: