– Дэти! Тридцать новых радылис! Мать их ищет, братья ищут! Кто найдёт – пэрвый сможэт их побыт! – охотно отозвался джинн.

– Как ищут? – ошалело спросила Ева.

– Не знаешь разве, сестра? Джинн рождается крошечный! Мэньше горошина! Быстро летает и всё жрёт. В каждый чашка надо сматреть! Мебель жрёт, шторы жрёт, а хозяйка квартиры – сам сабэ людоед! Дэтей надо лавит и сажать в банка! Крышка открыл – покормил. Крышка закрыл – спыт… Трудно с ными, сестра! – Джинн кинулся открывать двери магшины. На заднем сиденье был рассыпан чёрный песок. Джинн торопливо достал веник и принялся его сметать.

– На море кого-то возил? – пошутил Бермята.

– Какой море, брат!.. Нехороший пассажир прокляст меня хотел… Говорит: «Гони, отэц, аэропорт! Я опаздыват!» Я так гнал – вся магшина поломал вдребезга, всё шоссе разбил в дырка! А как цену ему назвал – он начал шибко беситься, всё мне тут ломал, отрывал… Я ему говорить: «Сердитый ты человек! Нет дэнег – сиди в свой кишлак!»

– Воображаю, какую цену ты назвал! – сказал Филат.

– Нормальный срэдний цена! – возмутился джинн. – Не нравится – садыс на дрезина, поезжай по рельса!.. Я его не выпускал! Он рассердился и стрелять в меня из плазмомёт! Совсем глупый! Плазма от меня отражаться и попадат в него!

– То есть этот вот песок – не грязь? Вы к этой мысли нас постепенно подводите? – сухо уточнила Настасья.

– Какой грязь, сестра? После плазмомёт грязь не быват! Вся микроба сдохнул!

– Ладно, поехали! Чего уж! – Филат плюхнулся на переднее сиденье. За ним без большого энтузиазма в магшину забрались Бермята, Ева и Настасья.

Джинн через стекло втёк в салон. Секунду спустя жёлтый рыдван с грохотом перескочил через чеховский флигель, сразу оказавшись на Садовом кольце. Водитель грузовика, перед носом которого на асфальт обрушилось такси, с перепугу дёрнул руль и сшиб фонарный столб.

– Нервный шибко! – присвистнул джинн. – Я так думай: не умей ездит – сиди кишлак или ходи пешка! Куда едем?

– Трактир «Тихая пристань» знаешь? – спросила Настасья.

Джинн даже обиделся:

– Как не знать, сестра? Сегодня ночью туда дэвушка возиль! Странный дэвушка! Сама с крылий, а в такси ездиль! Если б у меня крылий был – разве бы я такси ездиль?.. Привёз я её за пять минут и говорю: «С тебя сто магров, сестра!.. Если захочешь меня сглазить – я Абу Али Хусейн ибн Ибрахим аль-Хайям ан-Нишапури! Трудный имя! Нужно все звука правильно произносить! Один слово ошибаться – сам от свой сглаз помрёшь!»

Настасья, до того рассеянно смотревшая в окно, резко повернулась. Теперь она слушала таксиста с жадным любопытством:

– Сто магров за пять минут в такси? И что девушка? Сильно ругалась?

– Какой ругалась! Хороший культурный дэвушка! Заплатиль сто магров – даже один глаз не моргнуль. Вышла из такси и уходиль. Я пожалел, что двести магров цена не назвал! Будут моя детишка говорить: глупый папа, глупый! Не нужен нам такой папа! Умный папа нам подавай! – Из глаз таксиста брызнули слёзы, и он стал с силой колотиться лбом о руль. – «Почему ты не так всё сделаль? Почему, папа, не всё купиль, что мы хотель?» Деньга давай! Всем давай! Жена давай, дэти давай, квартирный хозяйка давай! Зачем ты нас родиль, папа?! Мы просиль, чтобы ты нас родиль? Распыска тебе даваль? А ты нас взяль и родиль! – восклицал он с каждым новым ударом.

– Да-а, – серьёзно сказала Настасья. – Вот они, подводные камни родительства!.. Но может, вы будете хоть изредка следить за дорогой?

Минут через десять, вдоволь напрыгавшись через дома, они остановились на Сретенке.

– Вспомните, как выглядела девушка, которую вы подвозили сюда ночью, – попросила Настасья.

– Лицо симпатичный. Крылий! А на ноги орлиный когти!

– А вещи у нее какие-то были?

– Вся голова дэти забит! Савсэм голодный дэти! – Абу Али как бы невзначай протянул руку. Коснувшись его запястья, Настастья передала ему десяток магров. – Вспомниль! – обрадовался джинн. – Дэвушка вёз большой чёрный сумка! Дэржаль её на колень!

– А цвет волос вы её запомнили? Девушка была блондинка?

– Какой-такой блондинка? Никакой не блондинка! Хороший дэвушка, порадочный! Сто магров заплатил! Волос у неё свэтлый, как бэлый шэрст у свэтлый мышь!

– Подарга! – разом воскликнули Бермята и стожар.

– Зачем обидель? Нэт подагра! На ноги страшный такой когти и покрыт синий лак! – возмущённо произнёс джинн. Абу Али втёк в магшину и взялся за ручник. В следующий миг его ржавое такси пулей подскочило на десяток метров и исчезло за домами.

* * *

Перед входом в трактир два циклопа делали нечто непонятное – будто месили ногами глину.

– О! Циклопчики! – радостно сказал Бермята. – Я слышал, Колотило решил больше с атлантами не связываться. Нанял циклопов-вышибал.

– А зачем они прыгают? Что за народные танцы? – наивно спросила Ева.

– Скоро поймёшь. На всякий случай держись поближе ко мне, – отозвался Филат.

Они приблизились к двери и наконец разглядели подробности танцев. Циклопы топтали ногами рыхлого, на кусок теста похожего человека. Лицо у человека было красное, нос торчком. Глазами человеку служили две крупные вишни. Человек не сопротивлялся. Он лежал и задумчиво созерцал тучки. Тело его, заключённое в просторное верблюжье пальто, ходило под ударами как закваска.

– Якорный бабай! Держите меня сто магзелей! – воскликнул стожар. – Это же Мякишка!

– Какой Мякишка?

– Кошмар моего детства! Вы эту книжку не читали? Мальчик выкинул в окно кусок хлеба. Кусок хлеба превратился в чудовище, которое ходит за мальчиком и повторяет: «Съешь меня!» Я боялся этой сказки до жути! Так боялся, что не ел хлеб, а только курятину. Правда, из куриных костей мог сложиться Костевик, но это отдельная история.

Циклопы в очередной раз поменялись. Теперь отдыхал тот, что прыгал, а его место занял другой. Этот отплясывал уже нечто вроде гопака. Ухал, закидывал руки за голову и шёл на Мякишку вприсядку.

– Сделай что-нибудь! Они его забьют насмерть! – потребовала Настасья у Бермяты. – Если б я была мужчиной, я бы им обоим врезала!

Бермята нерешительно выдвинулся вперёд.

– Уважаемый! – начал он, ласково касаясь плеча того циклопа, который стоял и отдыхал.

Циклоп медленно повернулся к нему. Весил он центнера два. Обычно циклопы крупнее, а этот болел, наверное, в детстве. Зато другой, тот, что топтался на Мякишке, был вполне себе такой сложившийся лоботряс «триста на триста» – триста сантиметров и триста кило.

В следующий миг Бермята уже летел кувырком. Откатившись как колобок, он вскочил и удивлённо уставился на свою ладонь. Магия дружелюбия не сработала.

– Не нарывайся! Давай я! – предложил стожар. – О нет! Неужели я собираюсь помочь Мякишке, главному кошмару моего детства?! – Он приблизился к циклопам сбоку и жизнерадостно произнёс: – Доброго утра, джентльмены! Бобра вам, бабла и позитивчика! А я вам подарочек привёз!