Явилась Любора, уставшая и измотанная, и, не найдя свободного стула, уселась на колени к Тибальду.

– Ну-ну! Не надо нервушек! Все хором начинаем меня жалеть! – велела она.

– Ты у меня маленькая и бедненькая! – послушно сказал Тибальд.

Любора почесала могучий бицепс и в целом с ним согласилась.

– Тибальдик, солнышко! Когда ты наконец подаришь мне обручальное колечечко? Не только же колечечки от гранат дарить! – произнесла она ворчливо.

– Опасно! Обручальное кольцо может войти в конфликт с твоими боевыми перстнями! – неосторожно ляпнул Тибальд.

Любора нахмурилась и начала ораторствовать. Посторонняя аудитория её не смущала. Жалобы у Люборы раскручивались по традиционному сценарию. Она резко перескакивала с предмета на предмет, меняла акценты и аспекты, меняла и сам предмет жалоб. Откуда-то вылезла мама Тибальда, вырастившая его эгоистом, затем вынырнул Пламмель, дальше пошла критика Фазаноля и опять Тибальда. Закончилось всё тем, что Любора решила обидеться и рывком встала. Тибальд охнул. Когда у тебя с колен резко вскакивает девушка весом восемьдесят кэгэ, да ещё в жилете-антимаге, это очень ощутимо.

– Не дразни меня, Тибальдик! – предупредила она. – Смотри, Тибальдик, как бы твои скелетики-художнички не вошли с тобой в конфликтик! Однажды они в очередной раз замуруют тебя в шкафчике, и тебя некому будет спасти, потому что я тебя брошу, и ты закончишь свою жизнечку одинокой пожилой вонючечкой!

Браниполк, Бранимир и прочие Брани соскучились, принялись глупо хрюкать и задирать Бермяту, утверждая, что его красный магстолет никуда не годится.

– У меня каждый запук непредсказуем! – обиделся Бермята, встряхивая внутри магстолета разноцветные шарики. – Да что вы, девианты двудольные, понимаете?!

– Как ты меня назвал? Да я умнее тебя! – заявил Бранимир.

– Если умнее, тогда повтори с первого раза: никотинамидадениндинуклеид!

– Запросто! – легко согласился Бранимир, пошевелил губами и отошёл, притворившись, что ему надо отогнать от «Зингера» любопытных магжуров.

С ним вместе вышла Ева. Рядом с ней, хромая на переднюю лапу, брёл медный пёс Лайлап и рычал на привидений, особенно на медузников, а также на Бонифация и снайпера Златана. Ева уже поняла, что приобрела собачку. Лайлап таскался за ней повсюду и не собирался от неё отходить.

На улице он культурно задрал лапку. Столб задымился, и на асфальте появились странные хлопья.

– Это ещё что за фокусы? – растерялась Ева. – А! Ясно! Пёс медный! Медь стоит в ряду напряжений после водорода, так что разбавленная серная кислота её не растворяет. В случае холодного концентрированного раствора кислоты образуется оксид меди, горячего же – сульфат меди, диоксид серы и вода… Ветмагу полезно знать химию! Видишь сульфат меди и диоксид серы – и сразу понимаешь, что твоя собачка медная, и чем её поить, тоже понимаешь…

Невский магспект постепенно оживал. В небе неспешно прогуливались элементали воздуха. Путаясь в страшной карабасовской бороде и опираясь на посох, мимо прошёл Ягнило. Еву главный магобор одарил приветливым взглядом, после чего коснулся рукой сердца и отвесил церемонный поклон. Болотница Клава, приехавшая вместе с Нахабой, чтобы прошвырнуться по магтербургским магвазинам, о чём-то говорила с местной кикиморкой. Это была культурная кикиморка, томная и в шляпке, держащая на поводке небольшого крокодила. Крокодил был мелкий, да к тому же ещё и мёрз. Почему-то кикиморка додумалась надеть на крокодила тёплую жилетку, не понимая, что он, как холоднокровное, от этого будет только больше охлаждаться. Временами она поливала его из бутылочки минеральной водой.

Ева пошла по Невскому в сторону Магсковского вокзала. Остановилась. Рядом с ней, как всегда внезапно, появился Филат. Ткнулся ей лбом в плечо и застыл. Он не плакал, он просто стоял так, готовый каждую секунду развернуться и умчаться, если Ева сделает что-нибудь не то. Это был странный жест, не нежности, а беспомощности и просьбы о защите. Это только кажется, что мужчины сильные. Мужчины сильны обычно в рывке. Долговременную же силу можно получить только от женщины.

– Ты вытащил маму. Это главное. А с остальным мы что-нибудь придумаем! – сказала Ева.

Филат благодарно кивнул. Это очень странно, когда кивает человек, уткнувшийся тебе в плечо. Кажется, что он тебя бодает.

– Хорошо, что ты сказала «мы»! В большинстве случаев, когда человеку плохо, ему говорят: «Ну ты справишься! Ты что-нибудь придумаешь! Мы в тебя верим!» А тут «мы»! Это обнадёживает!

Конец второй истории. Продолжение следует…

Петербург, Торики