– Да-а-а, – протянула Настасья. Сказав «да», она обычно оставляла рот приоткрытым, и оттого получался дополнительный протяжённый звук – «да-а-а-а».

Бермята огляделся. Час был дневной, постоянная публика ещё не собралась, но кое-кто интересный уже мелькал.

– Видишь ту даму в шляпке? Кузькина Мать, королева всех магических карманников!

Ева увидела женщину, похожую на старенькую учительницу. Временами к ней подходили разные люди – как оборванцы, так и выглядевшие прилично. Женщина кивала и что-то заносила в тетрадку.

– В эту тетрадку лучше не заглядывать. Там у неё внутренняя отчётность… Ну и в вообще к ней не суйся! Видели мы как-то её в деле. Спицами так работает, что рук не видно! А на спицах у неё яд, – пояснил Бермята. – А вон там Курьян Кривой. Занимается обменом!

За крайним столиком смирно сидел крошечный мужичок. На его левом глазу была чёрная повязка. К нему тоже временами подходили разные люди. О чём-то говорили. Курьян Кривой кивал и, зажмурив единственный глаз, на несколько секунд касался запястья своего собеседника.

– Что он меняет?

– Рыжье на зелень и зелень на рыжье! Опять же зелень не вся одинаковая. Как у чая разный вкус может быть, так и зелень вся разная. Зелень от девясила или мандрагоры – это одно. А для более тонких вещей нужны par araucaria patagonica или araucaria mirabilis. Окаменевший лес Серро Куадрадо. Ему сто шестьдесят миллионов лет, лавой когда-то залило, и он сохранился.

– Зелень из Серро Куадрадо знатоками ценится больше рыжья, – согласился стожар. – А вон там Мазырь! Гад ползучий этот Мазырь! Точнее, прыгучий!

Филат кивнул на столик, за которым, в окружении кучи тарелок, помещался толстый мужчина, словно составленный из трёх шаров – головы, груди и живота.

– Не думайте, что он неповоротлив! У него тело упругое!

– А чем он опасен? – спросила Ева.

– Он не просто блокирует твои магические способности, но и забирает их себе. Допустим, рядом с ним сидит сатирик. Мазырь забирает его чувство юмора и шутит вместо него. А сатирик только глупо икает… Но это пока Мазырь рядом. Его дистанция – метра три-четыре, дальше он не тянет.

– Да, жульё здесь знатное! Я далеко не всех знаю, но всех, кого знаю, можно смело зомбировать! Но магзели к ним не лезут. Куда интереснее ловить бабулек, которые в курятниках разводят жар-птиц… Они, кстати, охотно несутся в неволе! «Снесла курочка яичко, не простое, а золотое». Думаете, что это была за курица?

– Бройлерный вариант птицы-жар с невыраженным хвостовым оперением, – сказал Бермята.

Стожар так удивился, что едва не пролез между ножками стула:

– Откуда ты знаешь?

– Я, извини-подвинься, зоомаг!.. Специализация по драконам и прочим магическим рептилиям, но и в птице разбираюсь…

Дверь в «Тихую пристань» распахнулась. Ворвался тип в короткой шубе, обшитой волчьими хвостами, и стал вертеться на пороге, то и дело подпрыгивая. Засидевшийся стожар тоже подпрыгнул раз пять. Шаманоид подпрыгнул раз шесть. Стожар в ответ подпрыгнул восемь. Шаманоид покрутил волчьими хвостами и подпрыгнул три раза, но очень высоко и энергично. Стожар в ответ подпрыгнул один раз, но совсем высоко, прищёлкнул в воздухе ногами и хлопнул в ладоши. Шаманоид подумал немного, поскрёб затылок и, будто в нерешительности, прокрутился вокруг своей оси. Стожар тоже прокрутился. Шаманоид чему-то очень обрадовался, хлопнул Бермяту по плечу и убежал, то и дело подскакивая.

– Вы о чём-то с ним говорили? Чего он хотел? – спросила у стожара Ева.

– Вот уж не знаю! – отозвался Филат. – Возможно, он задал мне вопрос, а я на него ответил. Видишь, какой он довольный ушёл! А вообще сумасшедших магов сейчас развелось много. Рыжьё с зеленью мешают – и такие мультики начинаются, что просто полные стожарские сказочки!

Колотило наконец закончил торговаться с деловитыми мужичками и что-то недовольно передал, почти швырнул им в руки. Соловей-разбойник, Воробей-разбойник, Коршун-разбойник и Гусь-разбойник приняли у него свёрток, после чего торопливо скрылись. Трактирщику же вручили мешок, который тот торопливо унёс в заднюю комнатку. В прореху проливалось сияние.

Вскоре Колотило вернулся, обслужил за стойкой пару клиентов и подошёл к Настасье и Бермяте. Он был в кожаном фартуке. Громадные глазищи таились под клочковатыми бровями.

– Погоды нынче стоят славные! – произнёс он вежливо.

– Это точно, огнедышащий Мамай! Воздух-то какой! – Бермята носом втянул чад кухни. – Птички всякие повсюду летают! Соловьи, воробьи, коршуны…

Колотило напряжённо улыбнулся. Второй ряд зубов у него был менее симпатичным, чем первый.

– За птичками мы не следим-с. Вот гуляш нынче хороший. Очень рекомендую-с!

– Нет. Гуляш не нужен. Нам бы поговорить по душам, – сказала Настасья.

Что-то сообразив, Колотило взглянул на стожара, на Бермяту, на Еву. В руке у него появилась короткая, нестрашная с виду дубинка. Такими дубинками английские моряки глушили моржей.

– Вообще-то я могу вышвырнуть вас вон-с! – сказал Колотило без угрозы, а как бы рассуждая сам с собой.

– Да-а-а… – тоже как бы сама для себя отозвалась Настасья. – Кстати про птичек, раз уж мы их коснулись… Я слышала, вчера из ветклиники при Магзо пропал Алконост. Ветклиника – старая боль Магзо. У забора стоит, охранная магия её не особо прикрывает.

Колотило огорчённо заморгал, переживая за Магзо.

– Кто, вы говорите, пропал? Сирин?

– Алконост. Лик у неё женский, тело птичье, а голос сладок. Слушающий пение Алконоста забывает всё на свете. А ещё если посадить Алконоста в клетку, например в подвале, то из растений, которые вокруг, можно получать прекрасную зелень! Но со свойствами рыжья, которые не высветит ни один сканер!

Колотило поскрёб пальцами шею. Короткая дубинка из его руки исчезла сама собой ещё где-то в середине разговора.

– Поговорить хотели-с? Почему бы нам не пройти ко мне в кабинетец? Уж извольте потрудиться! Там у меня медок хороший-с… рыбка красная-с… – предложил он, тревожно покосившись на Кузькину Мать, которая даже в их сторону не глядела, а вид имела невинный, точно бывалая учительница, притворяющаяся, что в упор не видит телефонов, с которых школьники сдувают контрольную.