брани, гнетущей его. Монах сделал старцу поклон. Тот отеческим тоном и словами, исполненными любви: «А, чадо мое!» — развеял облако скорби. В душе монаха воцарились безграничная тишина и радость.

Член нашего братства рассказывал нам:

«Один лишь слух об этом старце оказал на меня такое влияние, что я пожелал познакомиться с ним лично.

В 1974 году я поехал в Афины на учебу. В общежитии, где я жил, возникали различные проблемы. Я решил написать старцу письмо, прося молитв. В письме я не пояснял подробностей. В своем ответном письме он подробно разобрал ситуацию в общежитии, умонастроение заведующего общежитием, а заодно и мое внутреннее состояние.

При первой же возможности мы с друзьями поехали на Афон. Я хотел встретиться со старцем, чтобы получить разрешение мучивших меня проблем. После утомительной поездки мы достигли наконец Катунак и каливы старца. С великим огорчением мы услышали от его послушника, что в этот час он не может нас принять. На бумажке мы записали свои имена, чтобы он помолился о нас.

Мы остановились в соседней каливе гостеприимного и дорогого для меня братства Данилеев. В скором времени после нашего прибытия пришел сюда один паломник, который был у отца Ефрема. Он назвал мое имя и сказал, чтобы я пошел обратно, потому что старец желает поговорить со мной.

Первый взгляд на старца дал мне такую внутреннюю полноту, я почувствовал в себе столь сильную перемену, что уже и не понимал того, кто я есть на самом деле. Я увидел не просто благочестивого подвижника, за какового почитал его прежде, но человека, превзошедшего естество, чей образ и вид наш нынешний род неможет себе дажеи представить. Тогда мне был дан пример того, что «превыше естества», что объединяет в себе понятия прошлого, настоящего и будущего, что непостижимо для человека. Тогда я понял, что значит слово «святой»!

В то время я не задумывался о монашестве, а помышлял о мирской жизни. Но сам старец в присутствии третьих лиц изрек пророчество:

— Ты станешь монахом на Святой Горе. Ты станешь иеромонахом и чадом духовного рода преподобного отца нашего Иосифа Исихаста.

Я расстроился, когда услышал о том, что стану монахом. Целую неделю я находился в смущении. Видите, желание людей — это одно, а то, что повелевает Бог, — другое, и, согласно Писанию, не в воле человека путь его (Иер. 10, 23)».

Дух пророчества, который Бог дарует людям, чистым сердцем[115], не ограничивается временем, пространством или человеком, но является ведающим все прежде, нежели оно сбудется. Это и является причиной того, что на протяжении веков верующий народ притекал в пустыни к жилищам аскетов, в монастыри и скиты, чтобы встретить людей поистине богоносных, дабы узнать у них суды и волю Божию. Поэтому и Писание определяет, что не по воле человеческой, но… будучи движимы Духом Святым, глаголали и глаголют святые Божии человеки (ср.: 2 Пет. 1, 21).

Тому же юноше преподобнейший старец изрек следующее откровение о землетрясении, бывшем в Салониках:

— За неделю до землетрясения я, как на экране телевизора, видел сотрясающийся город и в недоумении спросил Благодать: «Что это такое?». Она же ответила мне: «Молись, потому что грядет великий гнев».

И действительно, через неделю произошло землетрясение, но благодаря молитвам рабов Божиих разрушения были меньше тех, которые были показаны старцу в видении. Старец сказал это юноше прежде случившегося и запретил ему рассказывать об этом другим.

Одному своему иеромонаху и духовному другу, которому он всегда откровенно рассказывал о своих духовных состояниях, старец поведал:

— Я, отец мой, желаю совершать литургию с чистой совестью, потому что милость Божия с первой литургии, которую я совершал, сподобила меня чувственно видеть благодать, прелагающую Божественные Дары. С тех пор всеблагой Бог ни разу не лишал меня этого дара.

Еще он открывал этому иеромонаху, что часто Божественная благодать после освящения Божественных Даров «отверзала ему очи», и он видел на дискосе Самого Христа. И когда приходило время раздроблять Тело Христово, он не мог удержать слез. Божественная благодать показывала ему Христа в точности таким, какому мы поклоняемся при Его погребении[116].

Об этих божественных видениях сей равноангельный муж с великим сокрушением рассказывал следующее:

— Когда во время литургии у меня было это видение, антиминс от моих слез намок так, как будто я опустил его в воду. Находясь в этом состоянии, я справа и слева от себя видел Ангелов, служащих вместе со мной Божественным тайнам.

В тот момент он напоминал святителя Спиридона, который и «Ангелов имел сослужащих ему» (см. тропарь)[117].

Часто во время Божественной литургии он был пленяем в созерцание и пребывал недвижим, опираясь в молчании на святой престол. Однажды, находясь в таком состоянии, он прекратил давать возгласы, и по окончании пения воцарилась тишина. Тогда отец Никифор вошел в алтарь и начал расталкивать старца. Служитель, пребывавший в созерцании, пришел, конечно, в себя и продолжил совершать таинство. По окончании службы он попросил отца Никифора более не вмешиваться, если такое произойдет еще раз, потому что это причиняет ему вред и прерывает божественное созерцание. «Я видел, — говорил он, — множество Ангелов восходящих и нисходящих, которые воспевали Бога славословиями неизреченными».

Как подлинному безмолвнику, блаженному старцу нелегко было принимать посетителей. Его друг, иеромонах, недоумевая по поводу этого, спросил его:

— Отче, люди прилагают столько усилий, чтобы приехать и увидеть Вас, взять у Вас благословение и услышать пару духовных слов, и Вы их не принимаете?

Тогда старец отверз свое сердце и в умилении сказал ему:

— Чадо мое, я нахожусь в таком духовном состоянии, что непрестанно зрю Бога. Но если приходят люди, то это препятствует сему сверхъестественному состоянию и радости. К тому же Бог по молитвам преподобного Ефрема Сирина дал мне столь великий дар слез, что нередко я не могу сдержаться. Поэтому часто мне и затруднительно беседовать с людьми. Но я помолился Господу и сказал: «Христе мой, Ты ведаешь, по какой причине я не принимаю людей. Прошу Тебя, всем, кто приходит и стучит в мою дверь, даруй Свою благодать и вознагради их духовно». И я действительно увидел, что человеколюбивый Господь принял мою просьбу. Люди, которые уходили потому, что я не принял их, по дару благодати исполнялись великой радости.

Тот же иеромонах рассказывал нам:

«Приняв рукоположение во диакона, я пошел за благословением к старцу Ефрему. Помню, что он прочитал надо мною тут же составленную им молитву, молитву