class="p1">— А, отец, — говорит ему посетитель, — в этом доме произошло большое чудо. Приехал в нашу деревню один наш земляк из Америки, весьма состоятельный, и женился на одной из дочерей, а другой, которая на выданье, дал приданое. Велика была радость в нашей деревне, ведь мы и не надеялись, что сироты эти встанут на ноги.

Тогда старец призвал послушника и рассказал ему о чуде Промысла Христова о тех, кто по любви к Нему отрешается от всего, что имеет (ср.: Лк. 14, 33)».

Глава пятая

Свидетельства о старце разных людей

Всему, что передал нам в своих наставлениях преподобнейший отец Ефрем, мы верим, и некоторые события подтверждают, что он изведал это на опыте. Справедливо выражение отцов, что «переживший научился, а научившийся поучает» Божественным чудесам и победам.

Математически точное исполнение послушания и смиренное помышление в свое время производят рассуждение, «большее всех добродетелей», согласно отцам. За ним следует прозорливость и вскоре за тем — предвидение, изобиловавшее в этом духовном герое и бывшее заметным для близких к нему людей. Пророчество — это следующая ступень, на которой Бог Свои суды и Свою волю открывает во всех измерениях времени и пространства.

Сколько в своей смиренной жизни имели мы указаний, которые открывались нам благодаря дару его прозорливости и предвидения! «Вся дарует Дух Святый, источает пророчества» (вечерня Пятидесятницы)[111] и ведет к богоподобию[112], нашей подлинной цели и предназначению. Господь сей Святый Дух ниспослал в день Пятидесятницы Своим апостолам и обещал нам: Я с вами во все дни до скончания века (Мф. 28, 20).

Мы приведем здесь свидетельства не только членов братства отца Ефрема, но и иных благочестивых клириков и наших братьев-мирян. Свидетельства эти открывают его божественные дарования. Старец видел душевное состояние любого человека, лишь только тот приближался к нему, и в соответствии с этим исправлял его и указывал на причину, вызвавшую такое состояние. Он провидел будущее тех людей, которые находились далеко и просили помолиться о них.

Часто мы просили его помолиться о каком-нибудь человеке, который просил помолиться нас или с которым мы познакомились случайно и которому сочувствовали. И тут же отец Ефрем отвечал нам, как будто получал информацию из первых рук:

— Не беспокойтесь о нем. Он невосприимчив и сознательно удаляет от себя Бога.

Когда мы снова рассказывали ему о некотором лице, которое характеризовали как благочестивое и достойное, он предсказывал нам его настоящее и будущее. Подобные вещи есть свидетельство святости тех, кто в действительности принял Его, и Он дал им власть быть чадами Божиими (ср.: Ин. 1, 12).

Один молодой новоначальный монах, приступая к монашеской жизни, хотел узнать, где бы ему встретить духовного старца, чтобы услышать его мнение о своем будущем. Узнав о старце Ефреме, он пошел к нему. Он верил в то, что получит не только советы, но и предсказание своего будущего, потому что был уже извещен о том, что старец обладает даром предвидения.

Когда он приближался к исихастирию, его давили отвратительные и мрачные помыслы, затмившие его ум. Старец тотчас вышел: у него возникло чувство, что его ждут. Он посмотрел на монаха взором, проникающим в самое сердце, и сказал ему:

— Ого, что это за помыслы душат тебя? Если у тебя помыслы против твоего старца, то давай-ка уходи отсюда.

— Нет, отче, — ответил монах, — нет у меня помыслов против старца, но меня одолевают мрачные помыслы, и я не знаю, как с ними бороться.

— Ты слушаешься своего старца?

— Да, отче. Что мне скажет старец, то я и делаю.

— Да ты слушаешься, как животное. Послушание настоящее, чадо мое, состоит в том, чтобы делать то, что тебе говорят, от любви и ревности по Богу. Садись-ка, мы на тебя посмотрим.

Он взял его за руку и заглянул глубоко в глаза.

— А, вот твои ростки уже взошли. Мы тоже от них вкусим. Но ветхий человек еще внутри. Сколько лет ты монах?

— Четыре года.

Он дал ему еще несколько полезных советов, а в конце прижал его голову к своей груди и помолился. Все сказанное старцем неизгладимо запечатлелось в сердце этого брата. С той поры он раз в год наведывался к старцу.

Тот же монах, исполненный скорби, посетил старца Ефрема, чтобы он разрешил два его недоумения. Одним из них было сомнение, сподобится ли он спасения. Другой вопрос имел отношение к монастырю, в котором он жил. Монастырь был особножительным, и затруднение с записью молодых отцов в монахологий[113] не находило своего разрешения. Молодые отцы содействовали бы превращению монастыря в киновию[114]. Творя молитву, монах спустился от Керасьи к Катунакам, со слезами прося Бога, чтобы Он уведомил старца о его недоумениях и даровал ему самому душевное спокойствие, ибо находился в большой скорби. Он верил и даже был уверен в прозорливости старца и в силе его молитвы.

Придя к каливе, он с благоговением и тревогой тотчас направился в келию, где лежал и творил молитву старец, сильно ослабленный болезнью. Он положил старцу поклон. Тот знаком велел ему сесть и тотчас с радостью спросил:

— Ну, что же ты скажешь нам?

От скорби и слез монах не мог отвечать. Старец, ободряя его, пошутил:

— Посмотрите-ка, он и не разговаривает!

И тут же очень уверенным тоном, прежде чем монах сформулировал свои вопросы, сказал ему:

— Ты и оставление грехов получишь, потому что Христос принял тебя как Своего, и чертог свой узришь.

Монах пришел в изумление. А старец продолжал, отвечая и на второй вопрос:

— Монастырь получите вы, и он превратится в благословенную киновию.

Монах, несмотря на то что знал о даре прозорливости старца, спросил его: — Откуда вы это знаете?

— Вот что рассказало мне об этом, — и старец показал ему на четки.

Отец Ефрем дал брату духовные наставления, разобравшись в его душе лучше, нежели он сам.

Действительно, атмосфера в монастыре изменилась, как и предвидел то старец. После того как монастырь стал общежительным, отец Ефрем посетил его и, шагая по одному из крыльев обители, встретил этого брата, находившегося в тяжелом искушении, которое обычно бывает у всякого человека, только начинающего подвизаться. Его бороло мрачное облако помыслов и подозрений. Едва завидев старца, он испугался его обличений и начал просить Божию Матерь, чтобы Она изменила его душевное состояние. Старец, бросив на монаха лишь один проницательный взгляд, узнал о