– Офелия поругалась с отцом. Поэтому и расстраивается. Сидела одна и грустила. Поэтому я и решил её забрать к нам, нельзя грустить в одиночестве, да ещё в столь поздний час, далеко от дома.

– Ух ты! Она сбежала из дома? – Ная даже подпрыгнула на стуле.

– Не может быть, Офелия не такая, – вступилась за девочку Дина.

– Погодите, дайте Жану договорить, – вмешался Ивар.

– Не сбегала она из дома, – рассмеялся Жан. – Просто слишком поздно отправилась гулять.

– Помню, и я когда-то уходила погрустить на берег моря, – задумчиво протянула бабушка.

– А я в дальний угол сада, к розам, – вторила ей Роза.

И все заговорили разом, вспоминая юность. Ная постоянно влезала в разговор, уточняя детали и громко удивляясь, Дина пыталась её осадить, дедушка грозился рассказать и парочку своих историй. Все смеялись, иногда с грустью посматривая друг на друга, видимо, представляя, какими они были много-много лет назад. Офелия внимательно слушала, не переставая удивляться простоте этой семьи. Никто не стеснялся показывать свои чувства, говорить о них открыто. Разве мог бы её отец рассказать о том, как сбегал из дома погрустить? Нет. Офелии даже казалось, что он никогда не ругался с родителями. Она переводила взгляд с Наи на Дину, на старших женщин, и видела, как все они похожи и насколько – разные. В этой семье все – как кусочки паззла, удивительно точно подходят друг другу, составляя полную картину. Они – целый мир. Жан поймал взгляд Офелии, и она прочитала в них вопрос: «Ну как тебе, веселая семейка, да? Люблю их».

– Они такие чудесные, – неожиданно вслух ответила Офелия. Жан рассмеялся, и все подхватили его смех.

– Это ты чудесная, малышка, – улыбнулась Роза.

– Ма, ну какая же она малышка! Она старше Наи, ей пятнадцать, – поправил мать Жан.

– Ох, нашлись тут взрослые. Пятнадцать, семнадцать! Не важно. Для меня пятнадцать человеческих лет – это сущая ерунда. Она совсем кроха, такая наивная и добрая. Не обижайся, Офелия, но ты, правда, вызываешь у меня умиление. Особенно в этом романтичном наряде и с заколкой, – Роза отставила тарелку в сторону и облокотилась на стол. – Помню, когда мне было пятнадцать, Ивар принес бусы из ракушек. Вот это был подарок… Я не могла даже подумать, сколько времени ему понадобилось, чтобы собрать их, сохранить и сделать бусы.

– Это так сложно, сохранить ракушки? – Офелия помнила, как они с Жаном собирали их на берегу, и о том, что они рассыпаются в прах.

– Конечно! – Ивар с улыбкой посмотрел на жену, а после перевёл взгляд на Офелию. – До дома донести их невозможно, даже в соленой воде. Приходится всё делать на берегу. Найдешь утром ракушки, сложишь их в безопасном месте, а потом бежишь через поле к лесу, чтобы достать тёплую смолу. И обязательно от акации! Иначе ничего не получится. И вот пока она не остыла, бежишь обратно к морю. За один заход парочка крошечных ракушек будут готовы. Так и скачешь туда-сюда, пока время есть. Зато, какая красота потом получается! Ну, ты и сама видишь, да?

– Да… – протянула Офелия и вопросительно посмотрела на Жана. Она и не думала, что он вложил столько труда в свой подарок.

– Жан молодец, знает, что делает, – добавил дедушка. –Подарок тебе волшебный устроил, всё, как положено.

– В смысле? – удивилась Офелия.

– Дед, не надо пугать девочку, – пропела бабушка.

– А кого я пугал? Вообще ничего такого не сказал, а вот ты своими фразочками…

– Ну, хватит вам, – Ивар примирительно подлил всем вина.

– Может быть, вы мне объясните, что не так с подарком? – Офелия вдруг начала тревожиться.

– Всё хорошо с ним, не переживай, – Жан улыбнулся. Он явно хотел ещё что-то сказать, но Дина перебила его.

– Офелия, послушай. У нас в семье есть небольшая традиция… Эм. Самым дорогим и близким друзьям мы дарим особенные подарки, в которые вложены не только силы и наше время, но и наша любовь, забота и душевное тепло. Такие подарки – как обереги. На всю жизнь. И если мы вдруг оказываемся разделены временем и пространством с нашими близкими, то эти маленькие вещички напоминают нам о них, берегут нас, – Дина ласково улыбнулась, и на Офелию словно повеяло легким бризом.

– Я не думала, что эта заколка с такой историей… – прошептала она.

– Это потому, что Жан балбес! – крикнула Ная, – мог бы и объяснить, что к чему!

– Мам, ну успокой её, ведет себя сегодня как последняя хулиганка! – Жан возмущенно погрозил сестре.

– Вообще-то, я согласна с Наей. Ты ничего про нас не говорил Офелии? Совсем? – Роза поднялась, чтобы собрать тарелки и сменить их на блюдца перед чаем.

– Он рассказывал истории. Правда, я не могу в них поверить! – вставила Офелия, боясь, как бы Жан не ушел от темы. Она уже совсем перестала понимать, что происходит, и кто все эти люди.

– А вот это зря… Жан никогда не врёт. Все его истории – чистая правда, – Ивар тоже встал, чтобы помочь жене. – Придёт время, и ты всё сама поймешь. А сейчас, просто не думай об этом.

– Но… – хотела было возразить Офелия.

– Милая, ты же понимаешь, что всё происходящее здесь – происходит на самом деле. Просто мы все – немного другие. Не такие люди, к которым ты привыкла. Я вижу, что ты не боишься нас. И правильно делаешь. Ты веришь Жану, продолжай это делать. И помни, что ты, как его подруга, тоже не совсем обычная девушка, – бабушка словно дотягивалась взглядом до Офелии и обнимала её за плечи. Девочка чувствовала тепло и успокаивалась. Несмотря на то, что многое ей было непонятно, она действительно не чувствовала опасности.

Роза и Ивар принесли чай, сладкие пироги, булочки, конфеты и другие сладости. Стол сразу заиграл новыми красками, теперь точно чувствовался праздник. В кружках дымился терпкий травяной чай, Ная металась от конфет к булочкам и что-то бубнила себе под нос. Беседа текла неспешно, размеренно. Офелия рассказывала о себе и своём городке, Жан иногда добавлял какие-то уточняющие детали. А когда он начал рассказывать о практике, девочке показалось, что она задремала. Во всяком случае, потом, спустя пару часов, она не могла вспомнить ни слова из рассказа Жана. Под конец ужина, Офелия, наконец, узнала, как зовут бабушку – Тома. Странное, непонятное имя, навевающее томное чувство спокойствия и дремы, как в последние минуты перед глубоким сном.

После чая дедушка и отец забрали Жана и вышли на крыльцо. А женщины принялись убирать со стола. Офелия тоже помогала, ей привычно