– Жан настоящий! Он гораздо более реальный, чем все вы! И с ним интересно! Он понимает меня! И не будет, как старшеклассники смеяться надо мной, курить за школой и обманывать пятнадцатилетних девчонок! Думаете, я ничего не знаю? Да я уже совсем взрослая! – девочка от досады разошлась не на шутку, но не могла остановиться. – И я вижу, как вы смотрите друг на друга! Лучше бы говорили не со мной. Разберитесь в своих отношениях и чувствах, а потом учите меня! Папа! Мама бы наверняка хотела, чтобы ты был счастлив, чтобы я была счастлива. Лили очень добрая, а ты… Ты!

Задохнувшись от накативших чувств, Офелия махнула рукой и бросилась в ванную. Она включила воду, чтобы никто не слышал, как рыдания вырываются из груди, и опустилась на пол. Не слышала и Офелия того, как отец побежал за ней, но на полпути был остановлен Лили. Она участливо вернула его в коридор и увела на кухню.

«Да как же он не понимает? И не верит мне… Почему?» – думала Офелия, снова роняя горькие слезы. Ей было стыдно плакать, за последний год она пролила столько слез, сколько не наберется за всю её короткую жизнь. Неужели отец никогда не испытывал ничего подобного, никогда не возвращался домой поздно без предупреждения? Почему именно так, недоверием и подозрениями, он пытается показать свою заботу? Разговаривать про мальчиков? Стыдно…

Офелия представила, что на месте Мартина оказался Ивар. Сильный, смелый мужчина. Как он смотрел на дочерей – с любовью, заботой. Он никогда бы не допустил таких мерзких мыслей в их сторону. Потому что доверяет. А её отец? Никогда не знаешь, что у него в голове. Он даже не может прямо поговорить с Лили! Думает, что Офелия будет против. И даже не спросил об этом! Отец – трус. Девочка злилась всё больше. Сильнее, чем недоверие отца, её злило то, что он считал Жана ненастоящим. Просто потому, что никогда не видел. В интернете люди, когда переписываются, вообще могут никогда не узнать, с кем общаются. Может быть, им отвечает бот или искусственный интеллект, но это отец считает нормальным! Наверное, он был бы рад, если бы Офелия сидела дома за компьютером, переписывалась в мессенджерах и ни в коем случае не выходила на улицу. Как раньше. А если и выходила, то только с проверенными людьми, которых одобрил отец. Но даже он не мог знать, кто они такие на самом деле! Никто вообще ничего не знает ни о ком. Каждый человек – загадка и невидимка для другого, даже если они прожили вместе так много лет, как Офелия и Мартин. Он растил её с младенчества и теперь совершенно не узнает собственную дочь.

Страшная догадка поразила Офелию. Она перестала плакать, умылась и, выключив воду, посмотрела на себя в зеркало. А что, если Жан – действительно не существует. Что, если её слишком развитое воображение сыграло такую злую шутку? А письма, вдруг их пишет отец? Чтобы дочь всегда была привязана к этому месту, чтобы не смотрела на других мальчишек. Нет. Офелия помотала головой.

– Не может быть. Жан настоящий. Всё настоящее. Я не сплю. У меня не бред. Нет!

В отчаянии она посмотрела на свои руки и ущипнула себя. Больно. И с другой рукой то же самое. Просто Жан, он… Кто он? Откуда? Как она могла спокойно пойти с ним к совершенно незнакомым людям, почти ночью? Отец прав. Офелия слишком наивная, слишком доверчивая. Девочка отвернулась от своего отражения. Автоматически захватила расческу и принялась водить ей по волосам. «Что же теперь будет?» – в смятении думала она, ощущая свою вину перед отцом. Нет, она не осознавала её в полной мере, но волна ещё детского стыда за проказу тревожила сердце.

– В конце концов, я не сделала ничего постыдного! – в сердцах заявила Офелия сама себе и решительно вышла из ванной.

В доме царила тишина, привычная для выходного дня. Только из кухни доносились тихие голоса. Офелия осторожно спустилась в коридор и свернула по направлению голосов. За большим обеденным столом сидела Лили, отец стоял, опершись на столешницу. Руки его были сложены на груди, а лицо выражало десяток эмоций сразу. Лили спокойно объясняла ему что-то и резко замолчала, когда Мартин кивнул на дверь.

– Я пришла поговорить, – смело сказала Офелия, пытаясь не выдать своего волнения. Ноги у неё стали ватными, легкими как облака, и она с трудом переставляла их. Перед глазами темнело.

– Вот как, – сухо ответил отец.

– Да. Не хочу, чтобы ты обвинял меня в том, чего я не делала, – девочка почувствовала, как к горлу снова подкатывает ком обиды. – Мне всего пятнадцать! И я знаю довольно много из того, что должна знать в этом возрасте. Но гораздо меньше, чем мои одноклассницы.

– И что с того? Разве это оправдывает тебя? Разве эти факты могут как-то объяснить твоё отсутствие дома в ночное время?

– Мартин! – возмутилась Лили, – не говори так с Офелией.

– Я сам разберусь, как с ней говорить! Ты предлагаешь мне быть с ней мягче. Чтобы что? Посмотри, ей даже не стыдно!

– А мне нечего стыдиться! – выпалила Офелия. – Я ничего такого не сделала! Да, задержалась. С кем не бывает! Кто в пятнадцать лет не уходил погрустить в укромное место?

– Это где ты такого понабралась? Мифический Жан наговорил, да? – отец явно терял терпение. Лили напряглась и открыла было рот, чтобы сказать что-то, но Офелия её опередила.

– Никакой он не мифический! Знаешь, почему ты его никогда не видел?! Да потому что ты всегда чем-то занят! То у тебя работа, то командировка, то ещё что-нибудь! Ты даже на море со мной ни разу не сходил! Сидишь, читаешь свои книги и всё! Тебе плевать на меня, на нашу с тобой жизнь. Вот что! И да, Жану понравилось моё платье!

– Офелия, детка… – Лили удивленно смотрела на девочку. Она могла понять её чувства, но боялась вмешиваться в отношения между отцом и дочерью. Имеет ли она право давать советы? – Послушай меня… Пожалуйста.

– Не надо, Лили. Ты видишь, она решила восстать против меня. Считает себя достаточно взрослой, чтобы говорить мне гадости. Какой-то Жан стал важнее отца! На море я с ней не хожу. А я, между прочим, откладываю деньги на учебу. Помогаю родителям. И вообще! Я – врач, в конце концов. Это не самая простая работа. Имею право хоть на каплю уважения от своей собственной дочери. Скажи, Лили,