к сыну, схватила его на руки, растерянного и обиженного, с большими темными глазенками, и виновато зашептала:

— Простите, пожалуйста… Это он так, ошибся… Ты же ошибся, Слава? Скажи, ошибся?

От ее шепота у Ильи оборвалось сердце. Он отвернулся и стал нащупывать руку жены, а к Ирине подбежала Нюська и отвела ее на стул.

Григорьевы торопливо ушли, а люди в фойе еще некоторое время сидели молча и угнетенно, переглядываясь друг с другом и чувствуя неловкость. Наконец, кто-то не выдержал в дальнем углу, сказал неровным прокуренным голосом:

— Вот она и история…

Дарья Ивановна тут же засуетилась, валенком толкнула мужа.

— Стосковался по отцу внучок. Вишь как. — Она потянулась к Славке и засюсюкала: — По папке соскучился, хороший ты мой. Скоро приедет твой папка. Скоро приедет.

Ирина туже затянула на шее концы платка и вдруг посмотрела на Дарью Ивановну испуганно, прижала к себе ребенка, сорвалась со стула и побежала к дверям. За ней поспешил Владимир. Поднялся Федор Кузьмич, к Илюшке повернулся, к Андрею, тоже покосолапил к дверям, качаясь неровно. Андрей пожал плечами, протянул Илье руку. Марья Антоновна сказала Нюське:

— Ах ты, беда какая… Пошто это он сына-то не узнал?

Зыковы торопливо попрощались с Ильей, толпой вышли, стараясь не глядеть друг на друга. Илья еще постоял у окна, смотря на растянувшееся по больничному двору зыковское семейство, поднялся в палату, лег на кровать, глядя на потрескавшуюся рябую больничную стену. Он с ужасом видел перед собой застывшие глаза Григорьева и его опухшее дородное лицо, и ему казалось, что это лицо сплошь испещрено трещинками и покрыто коричневой рябью, оно ужасно и отвратительно.

В палату вошла Диана Ивановна, пряча подрагивающие розовые руки:

— Это ваша сестра, Зыков? Красивая, с ребенком? Ирина Федоровна?

Илья встал, еще не зная, как себя вести, а женщина приложила бьющиеся руки к груди и пошла к дверям, повторяя глухо и злобно:

— Как это все ужасно. Как это все ужасно.

Илья поспешил вслед за ней, но в коридоре свернул в курительную комнату и попросил у больных закурить.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

1

Дед Павла Васильевича Григорьева по отцовской линии был тульским оружейником и погиб на Южном фронте осенью 1919 года. Отец воспитывался у дяди, московского газетного работника, закончил железнодорожный институт и долго работал начальником дороги, получил генеральский чин. Летом сорок восьмого года, опасаясь ответственности за катастрофу на одной из узловых железнодорожных станций, покончил с собой, однако вины за ним следственные органы не установили — в дело вникал сам Сталин — и впоследствии мать Павла Васильевича даже выхлопотала приличную пенсию. Все дети инженера Григорьева получили образование: старший, Александр, пошел отцовой стежкой, закончил Новосибирский институт инженеров железнодорожного транспорта и работал в последнее время начальником отделения Томской железной дороги; средний, Валериан, после учебы в Академии Генерального штаба служил в Белорусском военном округе в чине полковника; младший, Павел, попробовал себя в мореходном училище, но отступился, напуганный одинокой скитальческой моряцкой жизнью, приехал домой, к матери, и, прочитав в областной газете о дополнительном наборе в горный институт, в тот же день отослал туда документы и был зачислен на первый курс.

Горняцкая работа далась Павлу Васильевичу легко. Он не отыскивал своих методов, а только старался походить на отца, неизменно строгого, подтянутого и сосредоточенного. Отсутствие интереса к работе покрывалось усердием. Этого было достаточно при сравнительно живом уме: уже в двадцать семь лет Павел Васильевич попробовал себя на должности главного инженера шахты, а в двадцать девять был окончательно утвержден в этой должности на шахте «Суртаинская».

Во второй половине пятидесятых годов было над чем подумать в угольной промышленности. Павел Васильевич приступил к обязанностям энергично. Он первым заговорил о необходимости повышения производительности труда, о грамотной эстетической работе шахтеров и, полагая, что недолго задержится на должности главного инженера, действовал круто: добился роста производительности труда за счет снижения трудоемких, но необходимых проходческих работ. Уже ожидая повышения по службе, он почувствовал, что просчитался: шахта снижала темпы добычи угля из-за отсутствия очистного фронта. Павел Васильевич забеспокоился, выставлял перед начальством свою персону, но в тресте ему намекнули, что на шахте в настоящее время он нужнее, припомнили пословицу: лучше быть в деревне первым, чем последним в городе, и Павел Васильевич круто повернул дело, уцепившись за подработку отводов.

К этому времени он в инженерной работе поднаторел, вопросы решал без запинки, смело, потому заинтересовал своим проектом частичной реконструкции шахты работников треста и комбината, выхлопотал деньги, чем заново утвердил себя в звании толкового работника, и занялся осуществлением проекта.

Непосредственно этим делом руководил Владимир Зыков. Павел Васильевич не очень его ценил как горного инженера, но во всяком случае доверял, зная зыковское упрямство и работоспособность. И все бы несомненно пошло хорошо, не выбей Павла из обычной колеи своим приездом Ирина.

После разлада с ней он женился нетрудно, случайно и в общем-то с добрым чувством. Диана Ивановна Тихомирова была женщиной с характером, неотступная и решительная. Потомок известной династии врачей-хирургов, она была занята работой, любви не знала и знать не хотела. Рассудком дошла до мысли, что Григорьев именно тот человек, с которым ей будет нестыдно появляться на людях, с которым можно поговорить о делах именно такой женщине, спокойной, холодной, честной.

Надо сказать, что до поры они жили гладко: Павел Васильевич от прошлой жизни устал. Но после одной из командировок и особенно с приездом Ирины он помертвел в новом доме, замкнулся. Диана Ивановна сумела почувствовать это, потому что сама с годами, как говорят, поумнела, но подозревать мужа в недобром считала ниже своего достоинства. Она никогда не спрашивала его о прежней семье, потому что считала, что то была дрянная семья, если Павел ушел из нее. И кроме того, как честный человек, Диана Ивановна доверяла мужу, полагая, что вся загвоздка и отчужденность его случились единственно оттого, что она, Диана Ивановна, «забыла» вовремя подарить мужу ребенка. Ну и, конечно, неудачи на работе…

Скоро до нее дошли слухи, что муж встречается с какой-то женщиной. Диана Ивановна резко, напрямую, поговорила с Павлом Васильевичем, но тот сумел убедить ее, что слухи напрасны: он человек порядочный и больше всего презирает обман. Однако слухи вскоре подтвердились и Диана Ивановна даже узнала, что встречается он с бывшей женой, которая приехала к нему. Снова состоялся разговор, но в ответ на требование жены Павел Васильевич устроил сцену оскорбленного человека, и Диана Ивановна отступилась, решила выждать.

Случай в больнице оскорбил ее. И даже не