Навстречу обоим шагнул капитан Келосель. От факела в его руке повеяло жаром.

– Дальнейшие распоряжения?

– Дай им еще провизии, и одеял, и чистой воды, без которой мы сможем обойтись, – ответила Аллерия, направляясь прямиком к коню. – И вели убираться отсюда подальше, не то Сухокожие их вскоре отыщут и не пощадят.

– А что с аптекарем? – крикнул им вслед Келосель.

– Аптекаря доставить в Штормград. Он может знать что-то еще, а мы не должны упускать ни одной мелочи!

Поднеся огонь к последней палочке благовоний, Апари подождала, пока ароматный дымок не коснется лица, и глубоко вдохнула. Легкие заныли от боли, но боль была непременной частью этого ритуала.

Рана в ноге теперь ныла, болела, пульсировала, не переставая. Страданий не облегчало ничто, но Апари стойко терпела: пусть боль распаляет жар ее ненависти, подобно тому, как кровь изменников придает сил ее колдовству. Тайо клялась, будто знает искусных вульпер-костоправов, которые аккуратно отсекут больную ногу по колено, но Апари отказалась. Решила: ничего. Пусть голень чахнет, пусть покрывается темными пятнами, напоминая, что время дорого, что ни единой минуты нельзя тратить впустую.

Долго ли еще нога ей прослужит? Этого Апари сказать не могла.

– Все готово?

Голос Тайо легко перекрыл свист ветров над Перевалом Узников. От бурливших внизу битумных ям густо несло смолой, но аромат курений отчасти смягчал неприятный дух. Преодолев неотвязную боль в икре, Апари поднялась на ноги. Тайо, прекрасно знавшая, что от предложенной помощи Апари откажется, помочь ей и не подумала. Вокруг неровным кольцом расположились сторонники Укуса Вдовы, а проявлять слабость на глазах тех, кого ведешь за собою, нельзя ни за что.

Волосы сподвижницы, заметно превосходившей Апари ростом, были черны от краски, точно смола в ямах.

– Я готова, Тайо, – ответила Апари. – Покушение не удалось, и за ответами Орда явится сюда. Королеве мы нанесли удар на их земле, но допустить их на нашу землю не можем. Их слишком много, и нас с бледным всадником просто сомнут прежде, чем справедливость восторжествует.

– Буря их к нам не подпустит, Апари. Это колдовство древнее, как сама империя, – заверила ее Тайо. – Ничего еще не потеряно. Мы победим.

Апари насмешливо фыркнула.

– Увидит это бледный всадник – небось, не станет больше в нас сомневаться. Думает, будто силен, но истинной нашей силы еще знать не знает. Но ничего. Это… это положит конец всем его попрекам и покажет ему, на что способен Укус Вдовы!

С этими словами Апари обвела взглядом собравшихся вокруг мятежников. Число их прирастало день ото дня – не так уж быстро, однако все больше и больше зандалари, живших в Дазар’алоре и окрестных деревнях, покидали дома, чтоб влиться в их ряды. О нападении на дворец слышали все. Правда, после Таланджи, появившись на рынке, погасила волну слухов, будто покушавшимся удалось с ней покончить, но многие докладывали, что выглядела она – из рук вон плохо.

Если Укус Вдовы способен угрожать самой королеве, значит, восстание их – не пустяк, а настоящая опасность для трона. Только нельзя допустить, чтоб Таланджи пришли на помощь союзники. Зандалар нужно оградить, отрезать от всего мира, сделать его беззащитным, и тогда он снова сможет набраться сил.

– Все мы готовы, – объявила Апари, подняв руки к небу, и члены Укуса Вдовы благоговейно притихли. – Но чтоб сотрясти моря, чтобы повелевать тучами, потребуется вся наша мощь – вся наша недюжинная мощь без остатка!

Перед нею, на плоском, до блеска отполированном черном камне, лежал старый тролль из дворцовой знати. Стоило ему шевельнуться – и Даз, жуткий клещ, питомец Апари, угнездившийся на его груди, дробно защелкал зубами. Глаза старика-тролля округлились, что твои луны. Рот пленника был накрепко заткнут кляпом, и голос Апари легко заглушил протестующее мычание. Его роскошный наряд и драгоценные украшения перешли к проезжим торговцам в обмен на провиант и оружие.

– Пойте же со мной, братья и сестры, мне нужен ваш хор! Пусть небеса слышат вас, пусть знают, какова ваша воля!

Вокруг Апари, спиной к кружившим над перевалом стервятникам, сидело около трех десятков троллей. Луна сияла алым кровавым огнем, словно предчувствуя их затею. Соратники Апари были облачены в свободные черные накидки и набедренные повязки с белыми полосами, изображавшими множество паучьих лап. Шеи одних украшали резные талисманы, а по плечам самых бесстрашных вольно разгуливали жирные мохнатые тарантулы.

Апари широко развела руки, взмахнула ими, задавая такт, и над перевалом зазвучал тягучий, неторопливый напев. Тайо прошла к кругу, вычерченному на плоских темных камнях узенького плато над перевалом, заменявшего им алтарь. Временный лагерь они, вытесненные из болот усилившими бдительность королевскими патрулями, разбили невдалеке, внизу, у самых скал.

Вот они, верные ее сторонники – изголодавшиеся, изнуренные, гонимые отовсюду, из всех уголков Зандалара… Многие уже который день питались только похлебкой из голых костей да тонкими, как бумага, крыльями летучих мышей. Но ничего, их это не остановит. Голодное брюхо сделало их отважными до безрассудства, и это устраивало Апари как нельзя лучше. Вскоре к ней присоединится бледный всадник Натанос с его следопытами, вместе они составят план последнего, окончательного удара по Таланджи и ее распроклятому лоа, и на этот раз королеве-изменнице не спастись.

От гнева Укуса Вдовы взволнуются даже моря.

Хромая, Апари приблизилась к старому троллю в центре белого круга, а Тайо тем временем запалила восемь ритуальных факелов. Полыхнувшее пламя расцвело в сумраке, точно восемь бледных цветков, аромат благовоний смешался с кислым запахом пота, струившегося с тела благородного старика. Стиснув в ладони рукоять кинжала, Апари помедлила, гадая, что думает о ней жертва. И самого старика, и его семью она знала с давних-предавних времен, но это ровным счетом ничего не меняло. Когда-то Апари была так же богата и знатна, так же прекрасна, как младшая дочь старика, и считалась куда желаннее самой Таланджи. Ее волосы, заплетенные в затейливые косы, падая на плечо, серебрились, точно хрустально-чистые струи водопада, а среди прядей мерцали, поблескивали розовые цветы и бусины. Как часто генерал Джакра’зет восхвалял ее гладкую зеленую кожу и изящные руки!

– Ручки, созданные для танцев, – говорил он, поддразнивая ее, порхавшую по коридорам дворца.

Но все эти похвалы, эти гладкие, грациозные руки и пышные косы казались жестокой шуткой. Теперь она никогда не мыла серебристых волос, а глаза прятала под полумаской. Рана в ноге мокла, сочилась гноем, распространяя вокруг резкую вонь. Подобной заразы, не поддающейся ни колдовству, ни припаркам, в жизни не видела ни она, ни даже опытные лекари. Кое-кто из шаманов так прямо и говорил: ранено, дескать, не тело, а больше душа да разум, как будто в том, что рана не заживает, Апари виновата сама. Да, с тех пор, как весь ее мир разлетелся вдребезги, с тех пор, как у нее отняли будущее, а тело ее изувечили, прошло всего несколько месяцев, но эти месяцы стоили всей прежней жизни. Можно сказать, создали Апари заново. Теперь в ее жизни нет места ни играм, ни легкомыслию. Теперь вся ее жизнь – это Укус Вдовы, а единственная забота – наследие матери.