— Именно так, адмирал, — подтвердил Жако, а про себя подумал: «О, ну наконец-то до тебя дошло!»

Он намеренно врал адмиралу об истинном месте производства кристаллов, назвав пару планет из того же района, где находилась Ло-Дешинс. Как всегда, подействовала привычка Жако шифроваться до последнего.

А про военные спутники он упомянул специально для адмирала, который больше доверял техническим средствам ведения войны и вовсе не доверял специальным подразделениям и диверсионным группам.

— Что ж, прервать решающие поставки и ввести врага в окончательный дефицит — идея заманчивая, — задумчиво произнёс адмирал, и Жако явственно представил, как на узком лбу Пенкрофта собрались морщины.

«Могу спорить, он размышляет о том, как войдёт в историю Великой Победы», — ехидно подумал Жако.

— Хорошо, полковник. Договорились. Предлагаю начать немедленный обмен информацией, чтобы уже через шесть часов был готов оперативный план.

Очередное утро пришло на промышленную зону как бы нехотя — с трудом преодолевая мрак, смешиваясь с ним и заталкивая тёмные клочья в неосвещённые закоулки, где они клубились видениями из кошмарных снов.

Начальник лаборатории капитан-инспектор Хоуп приоткрыл тяжёлые веки и обречённо поднялся, чтобы начать новый день, заполненный однообразным исполнением воинского долга.

Испытывая обычное утреннее недомогание, схожее с лёгким похмельем, Хоуп выпил из бутылки тёплой воды и, подхватив с пола обронённый стек, резко хлестнул им по столу.

Вид рассечённого листа бумаги и звук удара придали капитану бодрости, и этого хватило, чтобы отправиться в душ — на водные процедуры.

Через пятнадцать минут Хоуп вышел в коридор и слегка подпрыгивающей походкой отправился на традиционную охоту, которая называлась просто — «дать по заду». Однако в это утро никаких особых нарушений замечено не было, если не считать токсиколога Зюсса.

Капитан снова застал его спящим, однако врезать лентяю не удалось. Увёртываясь от наказания, токсиколог перевернул предметный столик, на котором, вопреки многочисленным замечаниям, хранил отдельные продукты ядовитого синтеза. Какая-то дрянь из разбившейся склянки вылилась на пол, и капитан счёл за лучшее немедленно убраться из комнаты.

Оказавшись в коридоре, он захлопнул за собой дверь и держал её какое-то время, пока токсиколог отчаянно дёргал за ручку, пытаясь выбраться. Кажется, он что-то кричал, но капитан не разобрал, что именно, — в комнатах была хорошая звукоизоляция.

Когда Зюсс утих, Хоуп оставил его и отправился в зал, чтобы принять участие в утренней физзарядке. Но, проходя мимо комнаты квантового механика, он замедлил шаг и прислушался.

Никакого движения за дверью не происходило, а потому Хоуп смело вошёл внутрь и, к своей безмерной радости, обнаружил механика спящим.

— Что это значит, лейтенант Файвер?! — воскликнул он, замахиваясь для удара стеком.

Элеонора испуганно вскочила с постели, и тут капитан-инспектор начисто лишился дара речи.

При правильных пропорциях тела лейтенант Файвер имела чрезмерной величины груди, которые на всех без исключения действовали абсолютно одинаково.

— Вот это ша-ры!.. — произнёс наконец Хоуп, который не только не видел таких сисек никогда в жизни, но даже и не слышал ни о чём подобном.

После фразы капитана Элеонора окончательно пришла в себя. На щеках девушки вспыхнул гневный румянец, и её прямой правый пришёлся Хоупу точно в переносицу.

Капитан не помнил, как он выбил своим телом дверь. Первое, что ему вспомнилось, когда он пришёл в сознание, была Элеонора Файвер.

— Лейтенант… — слабо позвал Хоуп и с удивлением обнаружил, что лежит на кровати…

— Я здесь, сэр. — Файвер склонилась над пострадавшим, и Хоуп удивился, как быстро девушка успела привести себя в порядок и одеться.

— Вы хороший офицер, лейтенант… — сделал вывод капитан-инспектор и попытался подняться. Элеонора помогла ему.

— Хорошо, что вы… живы, сэр, — произнесла она с искренним участием.

— Да… — согласился капитан и притронулся к опухшему носу. — Могло быть хуже, — добавил он, припоминая рассказ Пятьсот десятого о том, как на прежнем месте службы Файвер оторвала своему начальнику… Страшно, одним словом.

— Это просто рука у меня тяжёлая, — пояснила Элеонора. — Но мягкая… Разрешите, я провожу вас на завтрак.

— О да, лейтенант. Нам не мешало бы подкрепиться.

Видимо, рука у Элеоноры действительно была мягкая, потому что, пока капитан шёл в столовую, в голове у него окончательно прояснилось, зрение вернулось почти полностью, а в ушах прекратился посторонний шум.

Тем не менее лейтенанту Файвер пришлось самой принести для шефа завтрак, и тот проглотил его, не особенно разбирая вкуса.

Когда трапеза уже подходила к концу, в столовой появился безупречно одетый, но бледный как полотно токсиколог Зюсс.

Он нетвёрдым шагом приблизился к пищевому конвертору, восемь раз нажал на кнопку «томатный соус», затем взмахнул руками и рухнул как подкошенный, далеко отбросив металлический поднос.

— Да что же это сегодня день так не задался? — Хоуп озабоченно покачал головой и положил в рот обёртку от соевого сыра.

День проходил в обычных мелочных заботах.

Никаких важных заданий в лабораторию не поступало, и ревущие гибберы проносились над крепостными стенами, не удостаивая посадочный квадрат лаборатории своим вниманием.

— Я хочу показать вам долину, — произнёс Хоуп, обращаясь к лейтенанту Файвер, когда они выходили во двор после ужина, — Я и бинокль взял с собой. — Он похлопал ладонью по лакированному футляру. — Это вам не армейский «монобикуляр». Это настоящий «зерошмуль», прибор необычайных возможностей.

— А разве отсюда что-то разглядишь? — усомнилась Элеонора, с интересом поглядывая на футляр «зерошмуля».

— Если подняться на крепостную стену, мы увидим всю промышленную зону — от административных домиков до посадочных полос и складских комплексов, с одной стороны, и от первого периметра охранения и до вулкана Предо — с другой.

— Хорошо, я согласна, — кивнула Элеонора и отправилась следом за капитаном к винтовой лестнице, которая вела на одну из стен.

Остальной личный состав лаборатории тотчас переместился ближе, чтобы наблюдать за лейтенантом Файвер, а точнее, за тем, как плотно на ней сидят офицерские брюки.

— Ты слышал? Кажется, она сказала «я согласна»? — обратился к электронщику Клуни химик Эрвольд, нервно посасывая жёлтую сигаретку.

— Она имела в виду что-то другое, — ответил тот.

— Думаешь? А почему она капитана утром под ручку поддерживала? Я хорошо рассмотрел.