Сунув в уши наушники и привычно перекинув ногу через седло, я подумал о чашке горячего чая, уютно мерцающем голубом экране и теплой постели. С этими приятными мыслями я нажал на педали и легко покатил вслед за Стасом вдоль темной автострады.

***

Сравнительно недавно застроенный микрорайон города, который все по привычке продолжали именовать Ебенями, нежился в теплых лучах весеннего солнца. В такое время больше всего хотелось выйти на балкон и, глядя вдаль, за городскую черту, в истинные Ебеня, туда, куда еще не добралась цивилизация, где были только мусорные свалки и редкие деревья, думать о прекрасной стране, лежащей где-то там далеко и, возможно, даже не существующей. Но взгляд мой невольно упирался только в дома, неровным квадратом обступившие двор, в редких прохожих и в трехэтажную автопарковку с оранжевыми стенами, расположенную прямо напротив подъезда, а также в небольшой и уже старый магазинчик, где я совсем недавно видел двух школьниц, довольно красивых, одетых в слегка неформальном стиле, и с одинаково выкрашенными черным лаком ногтями.

Именно в это, счастливое для меня время, в пустом подъезде крайнего городского дома, за стенами которого начинались те самые истинные Ебеня, происходило следующее. Левая дверь на площадке третьего этажа распахнулась, оттуда быстро выскользнула девушка с длинными черными волосами, ярко накрашенная, и настолько быстро, насколько ей позволяли высокие каблуки, стала спускаться вниз. Была она одета в темно-красную куртку, короткую джинсовую юбку и фиолетовые колготки. Того, кто случайно столкнулся бы с ней в этот момент на лестнице, наверняка ждал бы крутой поворот в судьбе и дальнейшей жизни, прямо как в фильме «Беги, Лола, беги». Спустя минуту, когда девушка уже подходила к первому этажу, из двери квартиры вдруг высунулся голый по пояс мужик, обмотанный полотенцем.

– Аня! Подожди! Вернись! – крикнул он вниз, но ответа не получил. Когда стук каблуков замер и хлопнула дверь подъезда, он, плюнув с досады, вернулся в квартиру.

Тот день для меня оказался непривычно насыщенным событиями. Ранним утром на остановке, окутанной мглистым туманом, я увидел рядом с высоким бородатым мужиком (возможно, отцом, а, быть может, и ебарем) девчонку, с которой много времени спустя чуть было не трахнулся (а возможно, это была не она или же много бородатых сделали свое дело до меня). Надо сказать, была она настолько же страшна, насколько развратна в постели. Вечером, после трудного дня, я должен был ехать к матери на другой конец города и в ожидании автобуса опять стоял на остановке, почти безлюдной в этот час. Надо мной серели и белели громады новостроек с рекламными вывесками на стенах, над ними куполом раскинулось понемногу темневшее небо. Все это дышало какой-то особой атмосферой и радовало меня в тот момент. Верхом эйфории для меня стало появление компании подростков, трех парней и четырех девиц (довольно-таки красивых), которые, с пивом, громко матерясь, шли мимо остановки. Мне и самому в этот момент страшно захотелось выпить пива (неважно, с кем), пройтись по вечернему городу, насладиться его романтикой. Но компания, не обратив на меня внимания, скрылась, мой автобус подошел, и я был вынужден ехать через мост и дальше, мимо овеянных романтикой улиц и прохожих, у каждого из которых была своя интересная история. Вот, например, на остановке стояли несколько девушек, о чем-то весело болтая. Одна из них, с длинными светлыми волосами, в черном плаще, туфлях и фиолетовых колготках, стояла и курила сигарету. Она особо привлекла мое внимание и с того момента, как вся компания зашла в автобус, я не сводил с нее глаз. На следующей остановке вошли две ярко накрашенные пэтэушницы и, встав рядом со мной, принялись обсуждать парней. На них, несмотря на то, что они были вполне ничего себе, я особо смотреть не стал. Вы скажете – что в этом такого, это просто случайные встречи, не изменившие в моей жизни практически ничего [хотя кто знает, может быть, все как в «Лоле…»]. Но для меня с моей в общем-то скучной жизнью любая такая встреча – событие, а в сочетании с общей атмосферностью дня вообще приобретает символическое значение.

…С того момента как попытка Насти пожить за чужой счет потерпела неудачу, она приняла поворотное решение зарабатывать самостоятельно, чтобы хоть как-то обеспечить себя. С месяц она подметала улицу возле магазина, что стоило ей титанических усилий (приходилось вставать рано утром, да и еще и носить старые джинсы и куртку, в которых она, тем не менее, выглядела так же привлекательно, как и в своем обычном наряде). Естественно, после такого она еще долго не прикасалась к работе.

Еще полгода она жила только за счет жесткой экономии – совсем перестала краситься и душиться, носила старую одежду (но выглядела при этом по-прежнему превосходно). Доходило до того, что она голодала целыми неделями, а курила теперь редко и самые дешевые сигареты. Каким-то образом она ухитрилась на заработанные восемь тысяч дотянуть до весны (квартиру ей мать оплачивала исправно, но на большее у нее денег уже не хватало). Пока, наконец, с помощью каких-то старых связей не нашла новую работу – довольно опасную и потому недешевую. Теперь почти каждое утро она облачалась в «костюм ассассина», то есть попросту надевала в дополнение к обычному своему наряду куртку с капюшоном. Получив по телефону указания, она шла в нужное место. Обычно это была квартира где-нибудь в Ебенях, реже – свалка, заброшенная стройка, словом, тихое и безлюдное место. Там нужный человек передавал ей пакет с дозой героина, реже это были легкие наркотики, за которые платили, впрочем, меньше. С этим пакетом она и отправлялась по нужному адресу – на квартиру или в наркопритон, а иногда в такие же ебеня, что и до этого. После того как менты накрыли в одном притоне крупную партию порошка, его стали держать мелкими порциями и в разных местах, а курьеров за ним посылали каждый раз разных. Таким образом появилась сложная и разветвленная сеть наркоторговли, частью которой стала теперь и Настя. В своей так называемой «наркоуниформе» – белой с черным спортивной куртке с капюшоном и вечных своих мини-юбке, колготках и черных туфлях на шпильках – она проходила в день по нескольку километров, и не привыкшие к таким прогулкам ноги у нее к вечеру жутко болели. Но деньги свои она получала, довольно приличные, и это позволило ей снова жить прежней жизнью. От родителей она, разумеется, скрывала такой источник дохода, матери говорила, что живет на сэкономленные ранее деньги. Не