– Верно. Многие были бы живы, додумайся до этого кто-то до тебя.

– Понимаю, – повторил Эрик. Отдавать плетение было жаль, он бы еще поиграл с ним, сознавая, что владеет чем-то другим недоступным. Но людей жаль сильнее. Многие были бы живы… – Но спасибо, что предупредил.

Слуга остановился у двери в дальнем конце коридора, протянул узел:

– Здесь постельное белье. Прошу прощения, что не подготовили все как следует. Смену белья, одежду, если она вам нужна, и прочие мелочи получите завтра у интенданта.

– С кем он будет жить? – спросил Альмод.

– Того господина зовут Кнуд. Он с нами недавно.

– Хорошо. – Командир повернулся к Эрику. – Кого завтра прислать, чтобы показали, где тут что? Ингрид?

– Сам разберусь, – буркнул он. – Не маленький. Что мне можно делать и чего нельзя?

– Делай что хочешь, – хмыкнул Альмод. – Зарвешься – найдется, кому остановить.

– Вот спасибочки! – не удержался Эрик. Затем открыл дверь и шагнул в темноту.

– Привет, – раздалось оттуда, – я Кнуд.

Загорелся светлячок, явив белобрысого взъерошенного парня, сидящего в кровати.

– Эрик. Извини, не хотел будить.

– Ничего, я просто сплю чутко.

«Как ты, такой, университет-то пережил, – подумал Эрик, – где по двадцать человек в одной спальне, от малолеток до выпускников». Спрашивать не стал: не его дело. Но тот словно услышал:

– Привык, что кругом всегда толпа, она и не напрягала… А тут вдруг один, вот и подлетаю от каждого шороха. Вдвоем веселее будет.

Комната выглядела небольшой, но не тесной. Две кровати в разных углах, традиционные сундуки для личных вещей у изножья, стол, на котором стоял поднос с кувшином, парой кружек и чем-то укрытым полотенцем, две табуретки. В стене над ним – окно, сейчас заложенное ставнями. Умывальник у двери. Эрик развернул узел: внутри действительно обнаружились две чистые, хрустящие простыни, наволочка и полотенце. Он начал застилать койку.

– Когда тебя забрали? – спросил Кнуд.

Пришлось остановиться, чтобы посчитать. Кажется, все это началось так давно, что впору забыть, когда именно.

– Девять дней. Или, наверное, уже десять. А тебя?

– Три недели. И я даже успел остановить один прорыв. Ну, в смысле, вместе с Ульваром и остальными, – смутился парень. – То есть я больше стоял и смотрел, если совсем честно. А ты? Хотя чего это я! – спохватился он. – За десять дней только-только от Солнечного сюда на перекладных.

Эрик неопределенно хмыкнул. Может, и так, только проверить ему не довелось.

– Как тебе тут? – поинтересовался он.

– Если честно, жутко скучно. Прорыв останавливать вовсе не так страшно, как говорят…

Перед глазами против воли встала расползающаяся плоть, пламя, слетающее с рук Альмода, его бесстрастное лицо, крик Фроди…

– …а здесь и вовсе нечего делать. Дежурства раз в несколько дней, днем занятия с наставниками – два часа фехтования и два плетения, и все.

– И даже библиотеки нет?

– Есть, конечно…

Как может быть скучно грамотному человеку рядом с библиотекой, Эрик не понимал.

– …но ничего особенного. В университете лучше была.

Нашел с чем сравнивать. Про библиотеку столичного университета ходили легенды – и то сказать, веками собиралась. Ладно, для начала и «ничего особенного» сойдет. А раз остальные в отряде тоже носов не отрывают от книг и даже долю на них откладывают, наверняка расскажут, где можно добыть еще.

– Но знал бы, что будет так скучно, – десять раз подумал бы, прежде чем попроситься.

Эрик озадаченно вытаращился на него:

– Ты сам попросился?

– Когда Ульвар пришел в университет, я подошел и спросил, что надо сделать, чтобы попасть к ним. Он посмеялся и сказал, что после, может быть, объяснит. А потом выбрал меня.

– Но зачем напрашиваться самому?

– Это возможность.

– Возможность для чего? Умереть через пару лет?

– Не успев состариться, заметь! – хохотнул Кнуд. – Деньги. Очень хорошие деньги. Свобода, пока не идешь наперекор правилам ордена, а они вовсе не обременительны. И вообще… Ну, подумай сам: каждый год в столице перстни получают две дюжины человек, и никто не хочет прислуживать благородным в каком-нибудь захолустье. Чтобы получить приличную должность, а жить здесь дорого, нужно или серебро, или связи, или невероятный талант, или еще более невероятное везение. У меня нет ничего из этого. А так, – повел он рукой, словно предлагая посмотреть, – вот она, столица. Жилье, еда и даже одежда, если тебе не важно, что за портной обшивает, – за счет ордена. – Он ухмыльнулся. – И девчонки вешаются.

– Они на любого одаренного вешаются, – отмахнулся Эрик. – Учитывая, сколько университет заплатит, если у ребенка окажется Дар…

– Э, нет. Другие девчонки. Которым интересно не только то, что у тебя тут, – выразительно покосился он вниз, – и в кошеле, но и тут. – Кнуд постучал пальцем по виску.

– Можно подумать, тут или там что-то изменилось, – ухмыльнулся Эрик. – Мозгов у меня точно не прибавилось.

– Но на лбу-то у тебя это не написано. А плащ чистильщиков и брошь – вот они.

Эрик пожал плечами. Он предпочел бы, чтобы внимание обращали на него, а не на Дар или брошь чистильщиков. Но не спорить же о девчонках посреди ночи.

– Ну, и жалованье, конечно. Ума не приложу, куда можно потратить такую кучу денег. Того, что заплатил университет, моей матери хватило, чтобы уйти из борделя и жить… довольно скромно, я бы сказал, однако безбедно. Но серебро имеет свойство заканчиваться, а я у нее один. И это еще одна причина, по которой мне нужно было место в столице и жалованье. А твоя как?

– Не знаю. Не видел и не слышал с тех пор, как уехал из дома.

– Ой! Извини, я не хотел…

– Ничего, – пожал плечами Эрик. – У нас почти все такие были, мало к кому приезжали. Так что нормально.

Благородные, по слухам, стремились пристроить внебрачных детей с Даром в столицу. Одаренные – туда, где учились сами, они обычно и забирали своих на лето. А остальным путешествие до Солнечного и обратно было не по карману.

– Хорошо. То есть ничего хорошего, конечно… – Кнуд фыркнул. – Совсем запутался. Ладно, о чем там я… Ах да. Возможности. И всего-то надо, что время от времени пройти куда-нибудь, куда ворон костей не заносил, подержать барьер или пламя и вернуться, вовсе не подвергаясь опасности. По мне, оно того стоит.

– Если командир удержит переход и если не сожрут твари. – Эрик сел на кровати, начал расшнуровывать дублет.

– Это плохо, конечно. Но Первый, по слухам, ходил семь лет, прежде чем стал Первым. Ульвар, мой командир, ходит девять. Заговоренный – десять и в последний раз брал четвертого три года назад, да и то потому, что одна из отряда оказалась прорицательницей. Еще есть Астрид, семь лет. Есть Магни. И еще дюжина человек. Если у них получилось, почему не получится у меня?