и на Земле почти нигде, я спрашивал Эсарнай. Она говорит, у нас это потому, что Мангуст целый гольп сидел взаперти и мёртвых в его царство отправляли кто ни попадя, не разбираясь. Так по одежде могли перепутать. Но даже у нас теперь уже бояться нечего, а на других планетах и подавно.

Эндан постарался это осмыслить. Отдать… Отдать, чтобы какая-то другая женщина вышла замуж не в трениках, измазанных глиной, а в ярком диле с шёлковыми лилиями на рукавах. Если кто-то посмотрит на работу Яргуй и обрадуется. Если кто-то будет ей благодарен. Кто-то будет её помнить, пусть не по имени, не по лицу, но по тому, во что она вложила труд и мастерство.

Он начал кивать ещё до того, как додумал эту мысль. Отдать. Да. Он слышал запах свободы, которым веяло от этого слова. Его путь лежал в ту сторону. Алтонгирел был прав — ему пришлось упасть, чтобы нащупать землю и сориентироваться. Пока он не упал, он никогда бы не попросил помощи у брата.

Вытерев глаза рукавами, Эндан поднялся с пола и снова упёрся взглядом в шкаф. Это надо как-то всё сложить… или сначала рассортировать? Или сначала связаться с Имореей? Или… Он снова почувствовал под собой безголовую лошадь, но теперь он знал, что делать.

Оторвав взгляд от шкафа, он посмотрел на спокойное и уверенное лицо брата.

— Ты мне поможешь?

Тот улыбнулся, как зеркальное отражение из лучшей жизни.

— Конечно. Я знаешь сколько лет жду, чтобы ты попросил?

Глава 10

Дома ничего не изменилось. Алиса зажгла свет и обошла свои две комнаты и ванную. Папа давно, ещё до рождения Алисы, купил этот дом с большим участком на одной из ближайших спальных планет, потому что ютиться в квартирке на Земле было ниже его достоинства, а купить дом там — это надо было иметь такой блат в ЗС, что уже тянет на государственную измену. Конечно, отсюда добираться до Земли приходилось телепортом, но у папы свободный график, что ему часы пик…

Дом разлёгся на пологом холме, поросшем идеально подстриженным газоном с расставленными в ключевых местах живописными деревьями. Теперь Алиса занимала в его разлапистой структуре небольшое крыло с восточной стороны. Утром солнце будило её раньше, чем она была готова проснуться, а к тому времени, как она приходила домой с репетиции, свет мерк, создавая ощущение, что день давно кончился и ничего полезного или важного сегодня уже не сделать.

Вот и сейчас она вошла к себе с залитого солнцем крыльца, но оказалась в потёмках, в перегруженных мебелью комнатах, заваленных вещами, которые она выволокла, когда собиралась в тур и в панике решала, что брать. Теперь ей предстояло распихать это всё по местам и найти место для сувениров, а завтра заново погрузиться в рутину, как будто ничего не было. Она никак не могла понять, как это сделать. Вот только что же была свобода, были горы и реки, поезда и унгуцы, Лиза и Ясень. А теперь это всё вдруг выключили, как кино, не дождавшись развязки, и снова вокруг мрачные застенки, и книга жизни продолжается даже не с красной строки.

Сил на то, чтобы открыть чемодан или убрать с кровати вываленную одежду, не было, так что Алиса пошла в свою рабочую комнату, спихнула с кресла коробку из-под кроссовок и села за бук. Его она с собой даже не брала — зачем, когда там, в выключенном теперь фильме, была настоящая жизнь?

Бук встретил её стопкой уведомлений. Просматривать сообщества по куклам она тоже не была готова. Это надо делать в спокойном состоянии, от скуки, чтобы убить время, а не тогда, когда сердце стучит в ушах в надежде достучаться до какого-нибудь решения. Какого, о чём? Алиса не знала. Она мотала уведомления, скользя по ним расфокусированным взглядом. Синенькие от сообществ, зелёненькие от календаря, сиреневые от мамы… о, розовое, а это что? Она моргнула и вчиталась. Проклятье, она забыла предупредить психолога, что пропустит визит. Так и знала, что что-то забудет, когда собиралась… Вина навалилась такая, словно по Алисиной вине у тётки попугайчик сдох. Она ведь сидела, ждала, готовилась к приёму… А Алиса просто забыла. Наверняка ей звонили с ресепшена, а она в это время… Кто его знал, чем она занималась. Может, бегала, может, спала, может, Ясеня дразнила.

От последней мысли стало особенно больно. Додразнилась, он даже не попрощался. Ещё и психологиню ждать заставила. Кругом молодец, вот папа-то похвалит! Уж наверняка доктор Кизи ему пожаловалась. Папа нашёл её для Алисы, когда та ещё в школу ходила, и с тех пор тщательно следил за тем, чтобы Алиса не пропускала сеансов и не расстраивала своего специалиста молчанием, враньём или агрессивными выпадами.

Алиса положила лоб на столешницу и покатала вправо-влево, смиряясь с мыслью, что надо звонить в клинику и назначать новую встречу. Половину этой встречи она будет выслушивать про свою безответственность в отношении собственного ментального здоровья, которая, несомненно, и является причиной, по которой это здоровье не улучшается. Вот брат в своё время, когда у него были проблемы, смог взять себя за шкирку и вытащить из болота, а она…

Алиса в панике вскочила и рванула обратно в спальню. Она же не поздоровалась с братом!

Кукла смотрела на неё в потёмках благожелательно, как задобренный божок. Алиса метнулась к чемодану, вывалила на пол всё содержимое и нашла крошечный кукольный сервиз из чайничка, расписанного ковылём, и чашечек не крупнее булавочной головки.

— Я тебе привезла, — прошептала она, расставляя наборчик на столике у локтя брата. — Сувенир с Муданга. Ты там не бывал. Представляешь, теперь я бывала где-то, где ты нет.

Это была такая странная мысль… Вроде и горькая — потому что брат, скорее всего, уже нигде никогда не побывает, — но и внезапно греющая. Алиса сделала что-то особенное. Что-то необычное. Что-то, чего от неё никто бы не ожидал. Пусть это было не её решение и не её достижение, но теперь она приобрела жизненный опыт, которого не было ни у брата, ни у папы. Никто из них не бывал на Муданге, а Алиса бывала. Никто из них не катался на подводном поезде, а Алиса каталась. Это была глупая, детская гордость, но она немножко компенсировала горечь.

Алиса всмотрелась в кукольное лицо брата. Ставя чайный набор, она немного задела его руку, и теперь он как будто указывал на лежащий там же на столике игрушечный телефон.

— Позвонить? — пробормотала Алиса, привычно принимая это как знак судьбы. Маленький такой, незначительный значок. — Кому?

Она мысленно перебрала людей, связанных с братом, которым она могла бы позвонить. Первой на память пришла Лиза, но с Лизой они всего несколько дней как виделись, чего