До меня стало доходить, к чему он клонит.

– Теперь про острова, – продолжил Дэвис. – Тут я, признаюсь, поначалу пришел в тупик, потому как вопреки отмелям за ними, пронизанным теми же удивительными каналами, там нет ничего, что стоило бы защищать.

Так почему бы не позволить чужестранцу вроде меня свободно бродить по ним? Но Долльман все же устраивает именно там свою штаб-квартиру, и, думаю, не просто так. И тут до меня доходит, что удивляться-то нечему. Фризские острова смыкаются с эстуариями и тем самым образовывают превосходную базу для легких сил, которые могут незамеченными проходить под их защитой, как мимо линии фортов, из Эмса в Яде и далее до Эльбы.

Но вернемся к тому, что для нас это неведомый край. Местных галиотов снует тут множество, но иностранные суда не заходят, осмелюсь предположить, никогда. Может статься, та или другая заграничная яхта заглянет в пролив между островами с целью укрыться от шторма и очень радуется, убравшись отсюда подобру-поздорову. Подведем итоги. Мной обуревает прихоть облазить эти места, а Долльман избавляется от меня. Он не немец, но связан с немцами, в том числе с германским флотом. Он обосновывается на побережье и знает его как свои пять пальцев. И пытается утопить меня.

Дэвис пристально и взволнованно посмотрел на меня.

– И что ты на это все скажешь?

Это был очень непростой вопрос, потому как эти материи лежали далеко за пределами моей компетенции. Они касались моря, причем такой его части, о которой я не имел ни малейшего представления. Имелись и иные трудности, которые я видел более ясно, нежели Дэвис, человек, полностью погруженный в свои увлечения, пытающийся наедине сам с собой осмыслить пережитое недавно опасное приключение. И все же его рассказ и теория (несколько потерявшие, боюсь, в моей передаче свои краски) сильно затронули меня. Его убежденность, перемены в поведении, эти внезапные вспышки и столь же внезапное смущение зародили во мне симпатию, о которой я даже не подозревал. Я заметил, что постоянно пытаюсь разглядеть под личиной этого большого ребенка серьезного человека, отделить горячие порывы юности от трезвых суждений взрослого. Но у меня даже мысли не возникло отринуть всю эту историю о кораблекрушении как горячечный бред. Правдивые голубые глаза Дэвиса и его бесхитростный характер не оставляли камня на камне от подобных идей.

Было очевидно также, что он нуждается в моей помощи. Этот факт мог бы серьезно повлиять на мое мнение, будь Дэвис не таким, какой есть. Но надо было быть совершенно черствым сухарем, чтобы удержаться от сочувствия к этому человеку и его предприятию, и мне не пришлось делать над собой усилие, чтобы поддержать друга, все равно, прав он или ошибается. Итак, взвесив свои сомнения, я пришел к твердому решению, что мы обязаны во всем разобраться.

– Есть два главных пункта, которых я не понимаю, – начал я. – Во-первых, ты не в силах объяснить, с какой стати этот «англичанин» станет сторожить тамошние воды и отваживать любознательных пришельцев. Во-вторых, в твоей теории напрочь отсутствует веский мотив. То, что ты говорил про навигацию в этих каналах, звучит разумно, но этого мало. Долльман, по твоим словам, пытался покончить с тобой, это серьезное обвинение, требующее наличия серьезных мотивов подобных действий. Но не стану отрицать, зерно истины в твоей истории есть.

Дэвис просиял.

– И я намерен принять ее за данность, – продолжил я. – Пока мы не выясним новых обстоятельств.

Мой друг вскочил и сделал то, чего я не наблюдал ни до того, ни после, – стукнулся головой о переборку.

– Ты хочешь сказать, что пойдешь со мной?! – воскликнул он. – Надо же, я ведь даже не просил тебя об этом! Да, мы вернемся туда и во всем разберемся. Теперь я понимаю, в чем нуждался, открывшись тебе, я словно камень с души снял. Я так нуждался в твоей помощи и именно поэтому чувствовал себя последним лицемером. Как мне заслужить прощение?

– Пустое, я отлично провел время и вполне удовлетворен. Но мне хотелось бы знать точно, что ты…

– Подожди, дай мне окончательно излить душу. В отношении тебя, имеется в виду. Понимаешь, я пришел к выводу, что в одиночку мне никак не справиться. Не то чтобы для управления лодкой требовался помощник. В обычной ситуации. Но здесь без товарища не обойтись. Кроме того, я плохо знаю немецкий да и вообще туповат. Если моя теория, как ты ее называешь, верна, это дело для острого ума. И я подумал о тебе. Ты сообразителен, жил в Германии и знаешь язык, и еще мне говорили… – Дэвис слегка замялся. – Что у тебя есть немалый опыт яхтинга. Но мне, разумеется, стоило предупредить, что речь в данном случае идет о скитаниях на крошечной лодке без экипажа. Когда ты отозвался так быстро, мне стало стыдно, а когда ты приехал…

Мой приятель замолчал, не зная, как выразить мысль и не ранить мои чувства.

– Разумеется, я сразу заметил, что это не то, чего ты ожидал, – выпалил наконец он. – Но мне никак не удавалось собраться с силами и рассказать о своем плане. С твоей стороны и так была большая любезность приехать, а тут еще всякие безумные затеи. Честно сказать, я и сам не до конца верил. Тут все так запутано. Имелись и до сих пор имеются причины… – Тут он нервно взглянул на меня. – Делающие эту историю невероятно деликатной.

Я подумал было, что наступил момент истины, но ошибся.

– Я пребывал в состоянии идиотской неуверенности, – торопливо произнес Дэвис. – Но стоило мне заметить, как ты приспосабливаешься к новым условиям и начинаешь наслаждаться жизнью, план мой стал расти и крепнуть. Весь этот разговор про уток на фризском побережье – полный вздор, часть замысла обманом заманить тебя туда. Ты, естественно, сопротивлялся, и вчера ночью я решил махнуть на все рукой и дать тебе возможность хорошо провести время тут. А потом появился Бартельс…

– Постой! – прервал его я. – Ты ведь знал, когда шел сюда, что мы можем с ним встретиться?

– Да, – виновато вздохнул Дэвис. – Предполагал. Но теперь все выяснилось и ты идешь! Каким же болваном я был!

Задолго до его признания я ухватил всю подоплеку событий последних дней и прояснил десятки мелких инцидентов, ставивших меня в тупик.

– Бога ради, не стоит извиняться, – заявил я. – Мне тоже есть в чем исповедаться, если хочешь знать. И сомневаюсь, что ты был таким уж болваном, как склонен считать. Я из тех пациентов, что требуют бережного ухода, и лишь по счастливой случайности я не взбунтовался и не сбежал. В немалой степени нам следует поблагодарить погоду и другие маленькие препараты. Кроме того, ты даже не знаешь причин, по которым я согласился пройти у тебя курс лечения.

– Курс лечения? – удивился Дэвис. – Ты о чем? С твоей стороны было так здорово…

– Не забивай головы! Был в моем поведении и иной аспект, но теперь это не важно. Давай вернемся к делу. Каков твой план действий?

– Таков, – последовал незамедлительный ответ. – Мы идем через Кильский канал в Северное море. Там нас ждут две задачи. Первая: вернуться на Нордерней и продолжить исследование проливов, островов и эстуариев с того места, где я остановился. Вторая: найти Долльмана, выяснить, кто он такой, и уладить с ним дела. Обе задачи могут наложиться друг на друга, а может, и нет, пока неизвестно. Мы не знаем даже где искать его и «Медузу». Но я готов побиться об заклад, что они где-нибудь там, в тех самых водах, быть может, даже на Нордерней.