Площадка, на которую выходит экипаж, расчерчена, видимо, во времена очень давние. Ближе к зрительской трибуне (не зрительской, а там где посетители) два квадратика ГК и ПК — генеральный конструктор и председатель комиссии, а напротив три квадратика: командир корабля (КК), бортинженер (БИ), космонавт-исследователь (КИ). Проходит раппорт, достаточно деловой и будничный, уже в скафандрах, экипаж и дублирующий экипаж, заходят снова в автобусы и отправляются на пусковую площадку, которая расположена в нескольких километрах отсюда.

Мы поехали следом за ними. У нас площадка была очень хорошая — самая ближняя на расстоянии 1 км 200 м. Ракету видно хорошо. Транслируется отчет времени до пуска. Рядом часть людей, таких как мы, гостей, часть — участников пуска. В частности, Геннадий Крикалёв, руководитель пилотируемых полетов Роскосмоса. Довелось с ним познакомиться, поговорить. Вот здесь академическое удостоверение сработало в полный рост. Вот прошла команда «пуск», еще несколько секунд — появились клубы дома, грохот, и ракета пошла. Конечно, это потрясающее зрелище! Ради этого стоило ехать больше 1,5 тысяч километров. Весь видимый полет длится 110 секунд. Но никто не расходится, пока не пройдет отчет до конца, и на 600 секунде не прозвучала информация, что есть разделение с третьей ступенью, объект выведен на орбиту. А вообще все звучит почти как по телевизору: 10 секунд полет нормальный, 60 секунд отделение блока в первой ступени, 150 секунд — остановка двигателя второй ступени и отделение второй ступени. Ради этого стоило ехать!

Отдельного внимания заслуживает музей, расположенный рядом с летной площадкой. Раньше это был офицерский клуб, но постепенно трансформировалось, разрослось и превратилось в музей. Представлены образцы техники, стоит многострадальный «Буран», оснащенный для полета с экипажем. Первый летал и в автоматическом режиме. А этот был готов к экипажу. Но, к сожалению, так ни разу и не слетал. Ряд других очень интересных образцов, интересные материалы по программе «Спираль» — это первая возвращаемая пилотируемая программа.

Здесь удалось познакомиться с Виктором Савиных, легендарным космонавтом, дважды героев Советского Союза, человеком, который оживлял станцию «Салют-7». Кстати, книжка, написанная им, значительно интереснее и, если хотите, доброкачественнее, чем фильм, который вышел несколько позже. Поражает насыщенность материалов, экспонатов, но которые находятся внутри на полигоне и не представлены широкой публике. Я думал, что если бы до перестройки система космических и атомных исследований была бы несколько более открыта, то, наверное, перестройка не имела бы столько катастрофических последствий и наши наука и образование не были столько резко и низко опущены различной швалью и проходимцами. Для того чтобы это понять, стоило на Байконур поехать. Безусловно, это подвиг советского народа, подвиг наших современников.

Возвращаясь к технологиям, интересно вот что: между городом и площадкой были построены железнодорожные пути и рабочих на площадке, расчеты возили на паровозах. Эти паровозы сейчас стоят в качестве памятников. Параллельно паровозы использовались для отопления городка, который только начинал строиться. Я уже говорил раньше о технологиях. Более простые технологии создавали передовые. С помощью паровозов строили стартовые комплексы и ракеты, и так далее. Сейчас мы передовые технологии используем неизвестно для чего, для очень примитивных вещей: на ракетах возим туристов, сверхсложные и совершенные самолеты используются в основном только для перевозки туристов погреть зимой косточки, а смартфоны и компьютеры чаще всего используются как игрушки. Увы, реалии нашего времени. Это касается не только России, но и всего мира.

Парадокс приоритетов

В 2017 году почти совпали две даты. 70 лет Государственного ракетного центра, одного из крупнейших предприятий «Роскосмоса», занимающегося реализацией крупных оборонных программ, работающего в области гражданского космоса, в частности, создания российского многоразового корабля; имеющего славное прошлое, блестящее настоящее, очень перспективное будущее. Волнующий праздник для коллектива, для космической отрасли и, казалось бы, для Челябинской области.

Однако у юбилея, который прошел очень торжественно, с большим количеством высокопоставленных, значимых гостей из научного, технологического, военного мира, присутствовавших на предприятии, практически не было освещения в средствах массовой информации нашей области, у этого, повторяю, открытого мероприятия. Оно прошло практически незамеченным для большинства жителей региона, хотя именно этим предприятием нужно гордиться — как за прошлые достижения, так и за то, что оно сохранило свой потенциал в сложный критический период 1990-х годов и успешно развивается сейчас, сохраняя обороноспособность и государственность нашей страны, и смело, широко шагает в будущее.

Примерно в это же время было 70 лет команде «Трактор». Я не скрываю свою нелюбовь к этому социальному явлению, как профессиональный хоккей и футбол у нас в стране, но, однако, даже меня поразил контраст — на юбилее всего-навсего спортивной команды была куча представителей прессы, это событие освещалось по всевозможным каналам как, наверно, главное событие региона.

Мне кажется, что это тупиковая ветвь, очень опасная. Мы с чем хотим остаться? С высокотехнологическим производством, с коллективом ученых и творцов или с наемными хоккеистами, среди которых вообще настоящих челябинцев-то и нет? Какое будущее ожидает регион, который ставит перед собой такие приоритеты? Мне было стыдно и страшно за земляков.

Музей Сталина

В 2917 году мне довелось посетить Грузию, но должен сказать, что до этого я в Тбилиси не был и был, собственно, неоднократно не в Грузии, а в Абхазии с родителями, школьником, в дошкольном возрасте на курортном побережье. Конечно, это немножко не то, что Грузия континентальная, да и, собственно, не Грузия вообще.

Очень интересная парадоксальная поездка, множество интересных впечатлений. Все началось в аэропорту. Дело в том, что в Тбилиси работают несколько моих диссертантов, ребят, которые у нас учились, с которыми сохранились прекрасные товарищеские и профессиональные отношения, но, тем не менее, страна, в которой нет даже российского посольства, вызывает, мягко говоря, некие опасения, но вместе с тем колоссальный пассажиропоток, удивительно. Русский язык в ходу.

Выйдя из самолета, (дальше, естественно, контроль паспортов), я в нашей небольшой группе оказываюсь последним. Вижу, девушка пограничница посмотрела паспорт, куда-то позвонила, отложила его, еще куда-то позвонила и стала заниматься своими ноготочками. Меня берет зло, я думаю: «Господи, отпустила б меня, я последний, и занималась бы своими девичьими делами, наверное, очень важными для нее».

Вдруг слышу, сзади приближается человек и с таким выраженным грузинским акцентом говорит: «Андрей Владимирович?» Я говорю: «Да». «Важенин?» «Важенин». «Пройдемте». Естественно, у меня эмоции возникают не самые приятные. Я говорю: «А, собственно, в чем дело?» «В чем дело, в чем дело? Майор Кардава, муж вашей диссертантки. Приказано найти, взять и предоставить к Тамоне. Внизу уже все ждут с цветами, а в номере ждет ящик вина, чтоб по барам не