торопить любовь», это был буквально вечный хит. По мне лучше бы стояла тишина, но Полл сказала, что радио отвлечет меня от боли.

— Когда мы поедем в больницу? — постоянно спрашивала я.

«Дыц-дыц-дыц-дыц-о-дыц», — вступал Фил.

— У тебя еще куча времени. Я столько ждала, пока у меня начнется с Роджером. В больнице будут недовольны, если ты приедешь слишком рано. Походи немного. Будь активной.

Мне уже было все равно — стоять, лежать или ходить.

— Когда приедет Роджер?

— Около часа назад мы получили послание из Шеффилда. Он приедет как только сможет. Он хороший парень. Надеюсь, он будет осторожен, столько маньяков на дороге!

Он позвонил во время чая. Ну вот, подумала я, пришло время действовать. Когда Полл принесла телефон вниз и повернулась ко мне, я, держа в кулаке ее фарфоровую фигурку нищенки, крикнула:

— Я разобью ее о камин! СИЮ МИНУТУ! Если вы не отвезете меня в больницу!

Она поспешно вышла во двор, где Винс строил из камней импровизированный сад. Он начал во время ланча. Там было много битого кирпича. Полл покрутила пальцем у виска, потом увидела, что я смотрю в окно, и сделала вид, что чешет в голове. У меня все еще была в руке эта девочка-нищая. Винс сразу направился в дом, и я дала ему ключи от машины.

Когда мы приехали в больницу, меня сразу же осмотрели.

— У тебя все нормально, — сказала акушерка. — Господи, я бы сказала, что этот младенец уже почти готов родиться. Ты дотянула до последней минуты, не так ли? Не торопись рожать, пока мы не привезем тебя в родильное отделение.

Меня повезли на предельной скорости. Фил в моей голове пел: «Подожди немного».

Самое приятное было то, что взбешенная Полл осталась стоять в коридоре.

Было так хорошо, когда боль отступила, я смогла откинуться назад и закрыть глаза!

Было так хорошо, когда они показали мне ребенка, завернутого в белое!

Было так хорошо, когда Роджер открыл дверь, хотя к нему немедленно присоединились Полл и Винс!

— Боже, — сказал он, — я загнал эту машину до смерти. Клянусь, мотор чуть не выпрыгнул из капота. Они повесили объявление в фойе, но я был в библиотеке и не видел его, пока не вернулся. Надеюсь, когда-нибудь изобретут телефон, который можно будет постоянно держать при себе.

— Это девочка, — мрачно сказала Полл позади него. Потом она вышла, потянув за рукав Винса.

— Надо же, — сказал Роджер, — это круто! Эй, я ведь теперь отец! — Он быстро заглянул в конверт. Ребенок лежал с полузакрытыми глазами. Его кожа была красной и шелушилась, словно он обгорел на солнце.

Роджер сел на край кровати. Я хотела, чтобы он меня поцеловал.

— Ты уж больно мрачная, — сказал он. — Что, досталось тебе? Почему ты не разрешила моей матери войти?

Я думала, что рождение ребенка заставит его забыть о Шеффилде. Я думала, когда ребенок родится, Роджер останется с нами.

Я никогда не отличалась способностью предугадывать будущее.

Глава десятая

Если вы не имеющая отца лесбиянка, вряд ли вы много знаете о пенисах. Вот вся информация, которая имелась у меня до сих пор:

— они могут быть крайне опасны;

— они выглядят как ощипанные цыплята;

— их много на греческих вазах, где они изображены направленными вперед, как маленькие дорожные указатели;

— они работают по гидравлическому принципу;

— они состоят из нескольких компонентов, хотя я все еще точно не знаю, из каких.

Я видела огромные пенисы, намалеванные краской на крышах автобусов, и со стороны они чаще всего были похожи на спортивные свистки. На всяких картинках топография яичек и фаллоса казалась мне довольно простой. Но в тех редких случаях, когда я случайно его видела, строение висящих розовых прибамбасов было не особенно понятно. Когда мне было семь лет и я совсем ничего не знала, я думала, что у мужчин в штанах есть только одна штука. После той истории с собачкой я точно знала, что у мужчин имеется по крайней мере два приспособления, которые свисают между ног. Но один мальчик в школе, правда, не особенно заслуживающий доверия, поведал мне, что их вообще-то три. Три? Он использовал выражение «мясо с двойным овощным гарниром». Но тогда я думала, что, может, там щупальца, а не яички, целая куча извивающихся щупальцев, собранных в пучок, как у кальмара. Позже, в средней школе, иллюстрации в учебнике биологии прояснили вопрос с «двойным гарниром». Но даже в восемнадцать я не знала, находятся ли яички в отдельных маленьких мешочках или в одном, большом и мясистом.

Я даже не знала, что представляет собой ужасная катастрофа, которая грозит каждому мужчине.

Я помню день, когда правда об отношениях мужчины и женщины открылась мне во всей своей неприглядности, — через неделю после спасения несуществующей собаки. Эта мысль привела меня в шок, и я в течение многих недель не хотела выходить на улицу, чтобы не нарваться на знакомого мужчину, например, мистера Портера, киоскера, мистера Роуланда, викария, или мальчика — разносчика газет. Хуже всего, что в тот год у нас в школе был один мужчина-учитель — мистер Уокер. И когда он, что-нибудь рассказывая, садился, я представляла себе его пенис, пронзая одежду своим рентгеновским воображением. И когда мистер Уокер вставал, чтобы написать число на доске, я представляла, как пенис в брюках меняет свое положение.

Я усугубляла ситуацию тем, что каждый вечер перечитывала последнюю чертову страницу книги, выпущенной «Ледиберд», под названием «Ваше тело», и, думаю, в конце концов сошла бы с ума, если бы не летние каникулы.

Весь этот ужас снова нахлынул на меня, когда я на полной скорости устремилась к подножию холма, чтобы оторваться от этого цыганистого парня. Он не собирался насиловать меня, я это поняла, но продолжал звать, кричал, чтобы я остановилась, что ему надо поговорить со мной и что он меня знает. Черт возьми, откуда он мог меня знать? Это явно был проходимец, может, он хотел денег, а может, просто решил посмеяться надо мной. Я была слишком умной и, кроме того, слишком запыхалась, чтобы отвечать. Откуда, черт возьми, он узнал мое имя и мой адрес? Часть меня хотела оглянуться и посмотреть, как далеко он от меня находится, но я была слишком сконцентрирована на том, чтобы поскорее взобраться на холм.

Наконец, когда мои легкие уже были готовы разорваться, а в глазах закружились черные мушки, я разрешила себе остановиться и посмотреть назад. Он стоял на том же месте, уже далеко от меня. Он и