Иногда, просыпаясь ночью, Руслан со страхом думал, что станет делать и как будет жить, если это однажды закончится и два самых дорогих ему человека вдруг куда-то исчезнут. Эта мысль не умещалась в сознании, как детские попытки представить, как будет существовать мир, если однажды в нем не станет Руслана.

Он знал, что никогда больше не найдет такого друга, как Митя. Он знал, что никогда не встретит той, которая сможет заменить ему Ларису. Это понимание вызывало у Руслана мучительное раздвоение личности. Одна половина рвалась к другу, другая стремилась к лучшей на свете девушке. С одной стороны, это заставляло страдать, с другой — Руслан избегал каких-либо действий, которые могли нарушить это хрупкое равновесие. Несмотря на терзания, он чувствовал себя по-настоящему счастливым.

Подводные поиски обычно занимали первую половину дня. Пока мужчины обшаривали дно в поисках затопленной лодки, Лариса успевала приготовить обед и убрать в жилых помещениях шхуны. Ей была выделена отдельная каюта у левого борта, а Митя и Руслан поселились вдвоем напротив, через узкий коридорчик, в котором мужчинам приходилось протискиваться боком.

Арендованная на месяц рыболовецкая шхуна была старенькой и скрипучей, пропахшей рыбой и сетями, гниющими в трюме. Владелец настойчиво предлагал свою кандидатуру в качестве капитана, штурмана и лоцмана в одном лице, однако искатели сокровищ решительно отказались от его услуг. Они не собирались никого пускать в свой маленький изолированный мир. И причиной было не только нежелание открывать свой секрет посторонним. Просто им было хорошо втроем. Рано или поздно этой гармонии предстояло быть нарушенной, но пока треугольник сохранял свою, если так можно выразиться, равносторонность.

После обеда мужчины отсыпáлись, восстанавливая силы, а Лариса рисовала, но ближе к вечеру они непременно затевали какие-нибудь развлечения. Это мог быть абсурдный спектакль без зрителей, когда каждый играл какую-нибудь роль: дикаря, пирата, инопланетянина или заносчивую кинозвезду. Или же друзья устраивали стрельбы из охотничьего карабина, обнаруженного в углу рубки вместе с коробкой патронов.

Лариса, кстати говоря, стреляла довольно неплохо и так азартно, что с ее правого плеча не сходил синяк, набитый прикладом. Она вообще была увлекающейся натурой. Когда мужчины привезли с берега оплетенные бутыли вина, Лариса перепила обоих, хотя весь следующий день мучилась от похмелья.

Она пробовала также нырять, но мужские костюмы, ласты и маски были слишком велики для нее, так что приходилось ей ограничиваться плаванием на поверхности вокруг безымянной шхуны. Потом она, вся в потоках струящейся по телу воды, взбиралась по трапу на борт, а мужчины готовились к погружению в таинственные морские глубины.

Делая над собой усилие не слишком пялиться на Ларисин купальник… и все остальное.

— Сегодня двадцатый день, — напомнил Руслан, навешивая на плечи баллон с дыхательной смесью.

— Значит, осталось еще целых десять, — беспечно произнес Митя.

— Думаете, найдем? — спросила Лариса, задержавшись возле них.

Купальник на ней был самый обычный — несколько кусков цветастой ткани, соединенных между собой незатейливым образом, — однако Руслану стоило немалого труда не смотреть на эти лоскуты, прикрывающие известные части женского тела.

— Найдем, — сказал Митя. — Не сейчас, так позже. Денег у нас на год поисков хватит, даже больше.

На самом деле он был готов пребывать на судне хоть всю оставшуюся жизнь. Как только воровской общак будет найден и поделен, придется возвращаться к прежней городской жизни, и не факт, что там Лариса будет всегда такой близкой и доступной, что, кажется, стоит руку протянуть — и…

Боясь поддаться соблазну, Митя принялся надевать ласты. Небольшие волны раскачивали шхуну и издавали чмокающие звуки, отлипая от просмоленных бортов. Как будто кто-то там внизу целовался.

— Мы пошли, — сказал Митя, решительно приближаясь к борту. Черный гидрокостюм облегал его плотно, как перчатка, но не стеснял движений и маскировал то состояние, в котором находился обладатель от близости с полуобнаженной Ларисой.

— Счастливо, — сказала она, вскинув руку.

— Угу, — прогудел он и начал спуск по веревочному трапу.

Добравшись до воды, он облизал губы, обхватил ими мундштук и пожевал, прилаживая резину во рту. Она была горько-соленой на вкус. Руслан надвигался сверху, заслоняя небо. Митя отпустил перекладину и исчез в бурлящем облаке воздушных пузырьков. Вскоре к нему присоединился товарищ. Металлоискатель на длинной ручке придавал ему сходство с Нептуном, вооруженным трезубцем.

Обменявшись жестами, они перевернулись вниз головами и устремились на глубину. Оставалось прочесать последний квадрат, прежде чем сняться с якоря и сместиться на пятьдесят метров влево. Когда полоса будет пройдена, шхуну следовало слегка приблизить к берегу. Порой Мите хотелось плюнуть на избранную методику и вести поиски интуитивно, как бог на душу положит, но Руслан был решительно против такой самодеятельности.

— Главное — последовательность, — твердил он. — Хаотичность только все портит.

— Как в анекдоте, — засмеялась Лариса однажды, услышав их спор.

— В каком? — спросили оба.

— Он не совсем приличный, ну да ладно. — Усмехаясь, она махнула рукой. — Вы как те два быка, идущие по лугу. Молодой при виде каждой коровы горячится, подпрыгивает, торопит старшего: «Пойдем скорее! Ту хочу! И ту!» А матерый бык качает башкой: «Не-е-ет. Мы пойдем медленно и поимеем все стадо». Ха-ха! Смешно?

Мужчины тогда посмеялись вместе с Ларисой, хотя сравнение с быками не понравилось ни одному, ни другому.

Митя поморщился, прогоняя неуместные воспоминания, мешающие сосредоточиться на поисках. Приближающиеся подводные скалы и валуны походили на горы, видимые из самолета. Даже на пятидесятиметровой глубине вода была настолько прозрачна, что можно было вообразить себя парящим в воздухе. Это порождало обманчивое чувство безопасности и нереальности происходящего. Но вот Митя заметил какое-то большое темное существо, мелькнувшее на песчаной прогалине между камнями. Сердце подпрыгнуло, готовое выскочить из груди. Но в следующую секунду Митя сообразил, что смотрит на собственную тень, скользящую по дну.

Потом к ней присоединилась вторая. Это был Руслан. Ему погружения давались легче, чем Мите, болезненно воспринимавшему перепады давления. Опускаясь все ниже, он был вынужден делать судорожные глотательные движения, чтобы не так сильно закладывало уши и сжимало виски — уже почти привычное ощущение, не становящееся от этого приятнее.

Достигший дна первым, Руслан сверился с глубиномером, потом проверил, сколько времени они находятся под водой, чтобы не затянуть с подъемом на поверхность, который следовало проводить размеренно и очень неспешно.

Мы пойдем медленно и поимеем все стадо…

«Ничего мы не поимеем, — подумал Руслан. — Опять вернемся не солоно хлебавши. Хотя это выражение не слишком уместно, когда плаваешь в море. Ну и ладно. Я же не из-за денег здесь, а потому… потому… потому что я здесь, и точка».