Она быстро освоила обычные гребки, как нужно работать ногами, и к концу нашей тренировки даже проплыла до дальнего бортика и обратно. Но вот от ныряния отказалась наотрез.

— Я въерха, дитя земли, — пошутила Лира, чтобы скрыть нервозность. — Для меня это чересчур.

— Хорошо, — согласился я. — Думаю, для съемок это не понадобится. Но завтра сходим в большой бассейн и усложним задачу.

С ростом Мэйс глубины детского бассейна было достаточно, у Лиры такой проблемы не было.

Почему я все время их сравниваю?

Но не сравнивать не получается. Я спас Лиру точно так же, как спасал Вирну. А теперь учу ее плаванию, как учил Мэйс. Но когда мы с Лирой в бассейне случайно соприкасались телами, когда я обнимал ее, касался ее руки, это не обжигало. И совсем не в том смысле, в котором я получил ожог. Мэйс оставила на мне ожоги гораздо более сильные и глубокие.

— Лайт, что это?

Оказывается, я слишком долго рассматривал след на ладони, чтобы это осталось незамеченным.

— Обжегся.

— Как?

— Схватился за горячую сковороду.

— Сковороду?

Бред! У меня и сковороды никакой нет.

— На кухне. На работе.

— Это похоже на то, что было у меня, — глаза Лиры расширяются и теперь она смотрит на меня с упреком: — Ты разговаривал с ней?

— Нет! То есть да. Она больше тебя не тронет.

— Лайт, ты не должен был.

Чего я не должен был, так это предлагать Мэйс ее подвезти.

— Я сделал это, чтобы она от тебя отстала.

Хотя после сегодняшней ночи и нашего разговора с Вирной непонятно, зачем она вообще приходила к Лире.

— Слушай, расскажи мне еще раз, что именно тебе сказала Вирна Мэйс.

— Если честно, я хочу забыть об этом эпизоде, — говорит Лира и устремляется к ступенькам бассейна. — Я вообще не хочу думать о девушках, для которых нормально бить других.

Она не смотрит мне в глаза, даже когда я подаю ей халат, закутывается в него, словно замерзла. Нервничает и злится. Но я бы на ее месте тоже нервничал и злился.

Наверное.

— Я тебя понимаю. Правда понимаю, но для меня это важно.

— Ладно, — она вскидывает руки, словно собирается защищаться. — Она сказала, что я ей не помеха.

— И все?

Лира наконец-то смотрит мне в глаза и прищуривается:

— Должно быть что-то еще?

— Я вчера говорил с Вирной.

— И она сказала, что мы говорили о чем-то еще, — хмыкает девушка. — Я даже знать не хочу, что она могла обо мне придумать! Лайтнер, эта Вирна не очень приятный человек. Я бы сказала, самый неприятный человек, изо всех, что я встречала, и если бы не съемки и не мое нежелание раздувать из этого скандал, вместо больницы я бы поехала в участок политари. Потому что люди не имеют права распускать руки! Но я не люблю конфликты, поэтому решила сделать вид, что ничего не было, и просто больше не открывать ей дверь.

— Она больше не придет к тебе.

— Это тоже она сказала? — вид у Лиры более чем скептический. — Может, не стоит верить всему, что она говорит?

Да, Мэйс известная лгунья. Даже я постоянно ловлю ее на лжи, но она все равно продолжает врать.

— Мы говорили не о тебе, а о ней.

Девушка мигом растрачивает боевой настрой и сейчас выглядит растерянной.

— Тогда я тем более ничего не понимаю.

— Вирна сказала одну фразу.

— Какую?

— Про то, что ты знаешь откуда у нее деньги.

Теперь у Лиры такой вид, будто ее внезапно столкнули в бассейн: она открывает рот и закрывает. Что доказывает, что, в отличие от Мэйс, врать Лира не умеет.

— Это ведь не мое дело? Учитывая, что она твоя бывшая.

— Она не моя бывшая.

— Тогда тебе должно быть наплевать на факт, что деньги у нее от богатого любовника!

Наверное, сейчас именно я выгляжу так, будто меня спихнули в воду. Даже не в бассейн, а, как минимум, в океан. Со скалы. И я долго-долго летел, пока с размаху не ударился о поверхность, провалился в толщу, а сверху меня еще и волной накрыло.

— Любовника?!

Какой, к едхам, любовник? Единственный известный мне претендент на тело и сердце Мэйс — придурок Вартас! Или нет?

— Она так сказала, — будто издалека доносятся до меня слова Лиры. — И я ей поверила, потому что вряд ли обычный человек может позволить себе снимать квартиру в нашем доме.

Обычный нет, но тот, кто получил круглую сумму от Диггхарда К’ярда — да.

И опять ни едха в ее словах не сходится!

Если Мэйс получила «гонорар» от отца, то зачем это скрывает? Зачем сказала сестрам, что деньги от Дженны? Зачем придумала какого-то любовника?

Или не придумала?

Мысль о том, что где-то существует еще один въерх, который завладел ее телом и сердцем, отравляет с силой концентрированной кислоты. Конечно же, это въерх, потому что у Вартаса таких денег и в помине нет.

Или есть?

Что, если этот белобрысый едх — ныряльщик, как сестра Вирны?

Это многое объясняет. Очень многое. Потому что догадка про въерха-любовника — не вариант. Иначе бы они оба ходили в ожогах.

Значит, это Вартас.

Хотя в любом случае стоит проверить, но не через Мэйс. Она врет как дышит, поэтому вряд ли я услышу от нее правду. Но есть те, кому она доверяет, и вот они от разговора не отвертятся. Особенно если хотят помочь Вирне!

— Спасибо, что рассказала.

— Не за что. Возможно, я вмешиваюсь не в свое дело, но думаю, тебе не стоит связываться с этой Вирной. Такие как она опасны.

— Я разберусь с этим сам, — отвечаю резче, чем хотел.

Лира поджимает губы.

— Ты потом домой? — интересуется она, когда мы доходим до развилки коридоров, ведущих в раздевалки.

— Нет. Хочу успеть заскочить к другу перед новой сменой.

— Увидимся завтра?

— Да, конечно. В то же время.

Сначала хочу набрать Хара, на случай если у них с Кьяной запланирован романтический вечер, но потом решаю, что так даже лучше — не придется искать М’эль и уговаривать ее поговорить со мной о Мэйс.

Буду внезапным.

Я хорошо знаю расписание Хара в Кэйпдоре, потому что мы выбирали практически одни и те же факультативы. Завтра с утра у нас тренировка у Адмирала, так что вряд ли он будет разгуливать где-то допоздна, скорее, постарается выспаться, чтобы прийти первым. Поэтому я еду к другу прямо после бассейна.