Иму осторожно коснулся носом шкатулки — и один из гребней взмыл в воздух. Жеребец испуганно отскочил и тут же низко, с удовольствием заржал — гребень легко-легко прочесал его первую прядь и принялся начесывать одну за другой. И через несколько минут грива его струилась, словно золотистый шелк, а гребень воткнулся у холки и замер.

— Мне нравится твой дар, — заключил пегас. — Он сделан с уважением к нам. Ты достоин встретиться с вожаком. А что с ней? — обвинительно указал крылатый копытом на Эби, которая постепенно складывала свое имущество обратно в рюкзак. — Если она не готова проявить уважение, пусть убирается!

Страх провалить задание оказался сильнее страха перед копытными.

— Но у меня тоже есть дары! — выпалила Эбигейл поспешно.

— И какие? — скептически профыркал пегас.

— Мне тоже любопытно, — пробормотал Натаниэль со смешком.

Эби повертела головой, словно в поисках подсказки. Пощупала рюкзак. Не лепешки же предлагать этим губошлепам!

— Мои руки? — несчастным голосом предположила она.

— Мы не питаемся человечиной, — возмутился Иму. — И гномятиной тем более.

— Я про умения. Я взяла с собой наковальню. Могу изготовить подковы и подковать всех в долине, — дрожащим голосом предложила Эби и зажмурилась, мечтая, чтобы чаша сия ее миновала.

Оглушительным ржанием ее чуть не снесло с места. Смеялись с похрапыванием жеребцы, смеялся рядом эльф.

— Сделай вид, что пошутила, — прошипел он. — А то они сейчас посмеются, а потом решат, что ты сравнила их с домашней скотиной, и разобьют нам головы.

— Хи-хи-хи, — с угрюмой готовностью присоединилась к хору Эбигейл. — Ха-ха-ха. Вам понравилась моя шутка, уважаемые?

Жеребцы качали расчесанными гривами и перестукивали копытами от смеха.

— Она такая шутница, — поддержал напарницу Нат. — На самом деле почтенная мэтрис имела в виду совсем другое!

— И это?.. — напряженно поинтересовалась Эби, у которой от лошадиного ржания, застарелого страха и злости напрочь отказала соображалка.

— И это… — Натаниэль огляделся, задержался на груде черепов, — охранные амулеты на дорогах в долину!

Жеребцы презрительно зафыркали.

— Зачарованные! — выкрикнула Эби. — Парализующие нарушителей!

Иму заинтересованно склонил голову.

— Мэтрис Горни может выковать дюжину таких амулетов, — эльф вопросительно посмотрел на гномку, и та кивнула.

— Они будут подзаряжаться от солнечного света и работать вечно и днем, и ночью, — добавила она. — Но мне нужно будет, чтобы вы показали, где тут поблизости есть выход железа.

— Железа наши предки с нарушителей, воров и врагов давно насобирали, — махнул головой жеребец в сторону черепов. — Но почему гномка не принесла амулеты с собой? — Иму оказался даже слишком разумным.

— Потому что… — попыталась найти выход Эби, чувствуя, как мокрые от фобии руки начинают дрожать, — потому что…

— Для нас огромная честь, что вы вообще стали разговаривать с нами, а тем более что согласились принять наши дары, — вновь дипломатично вмешался Натаниэль. — Но мы ведь двуногие, слабые…

— Это так, — высокомерно всхрапнул жеребец.

— …куда нам до мощи пегасов…

— Редко встретишь столь понимающего двуногого, — одобрительно стукнул копытом Иму.

— А железо тяжелое, — сокрушенно заключил Нат. — Посмотри на нас, какие мы маленькие. Мы бы просто не донесли амулеты до вас.

— А наковальню донесли? — не перестал докапываться въедливый конь. Эби с раздражением посмотрела на него.

— Для гнома молот и наковальня — как для пегаса крылья! Часть тела! Не тянут!

— А еще нужно же согласовать характеристики с великим вожаком, — вмешался Натаниэль до того, как страж начал еще что-то уточнять. — Тихими делать амулеты или зачаровывать на исполнение победной пегасьей песни? В виде колокольчиков, копыт или крыльев? Позолоченные или посеребренные? Чтобы вибрировали или жужжали? Просто паралич или молнии? И какого цвета молнии — синие или зеленые?

— Что ты несешь? — с ужасом пробормотала Эби сквозь зубы.

— Поэтому важнее выковать на месте, — невозмутимо закончил эльф, глядя в осоловевшие глаза жеребца. — Чтобы учесть все пожелания, о прекрасный и сильный страж! Королева не могла допустить, чтобы у вас были стандартные амулеты, и поэтому прислала мастера, который сделает такие, каких ни у кого нет!

— И эта гномка так может? — с сомнением поинтересовался Иму, подступив к гостье почти вплотную и с недоверием обнюхивая ее руки.

— Не только могу, но и жажду порадовать вожака, — через силу выдавила Эби. Она чувствовала, как немеет лицо — значит, сейчас она бледна как мел.

— Хорошо, — задумчиво профыркал вредный крылатый конь. — Ждите здесь, мы доложим о вас!

Тройка пегасов улетела вглубь долины, и стоило им скрыться из виду, как ноги Эбигейл ослабели, и она осела на землю. Зашарила в своем рюкзаке, забыв, что фляга у нее на поясе. Гномку трясло от страха.

— На, возьми, — эльф протянул ей флягу. Не опасаясь испачкаться, сел рядом с ней на землю, покрутил в руках один из черепов, отбросил.

— Спасибо, — с трудом вымолвила Эбигейл, допив. — Спасибо, что помог, Белоручка.

Они посидели еще немного в тишине, наблюдая, как пегасы пасутся внизу, а улетевшие стражи взмывают к одной из гор, опускаются на площадку перед пещерой и заходят внутрь. Сердце Эби успокаивалось.

— Ты расскажешь, почему так боишься лошадей? — вполголоса поинтересовался Нат.

— Чтобы ты использовал это против меня? — буркнула Эби.

— Конечно, — хмыкнул эльф.

Они еще помолчали.

— Ты знаешь Гентироспойлт? — нехотя спросила гномка.

— Величайшую гномскую плотину в горах? — удивился эльф. — Кто же ее не знает? Она в двести раз выше шпиля на нашей ратуше. В ширину больше Парадного проспекта. А водопад, низвергающийся с нее, выше всех известных природных водопадов.

— Мне не было и пяти лет, — продолжила она сипло. — Я с мамой гостила у маминого брата Магнуса в горах, у плотины. У дяди дом стоял в долине, и всегда было много лошадей — их доили, использовали как транспорт, растили на продажу.

Эльф поморщился — гномьи приземистые и широкие, как диваны, кони с лохматыми ногами и кудрявыми гривами всегда казались ему странноватыми. И характер у них был такой же отвратительный, как у самих гномов. И ржали они так, что зубы болеть начинали, хотя Нат всегда этому удивлялся — в горах надо быть тихими, чтобы не спустить лавину.

— Я тогда совсем их не боялась, — тускло продолжала Эби, разглядывая пасущихся неподалеку пегас-с и пегас-ли. — Забиралась на спины, цепляясь за гривы и хвосты, а они терпели. И был у меня любимый жеребец, Века. Белый в яблоках, ласковый, добрый, — она почувствовала, как к глазам подступают слезы. — Он приходил утром к моему окну и будил меня тихим ржанием, хлеб с солью любил, яблоки мне носил. Но как-то мы поехали с кузенами и мамой на прогулку верхом, к плотине. И мой Века вдруг взбесился и понесся прямо к ней. Его пытались догнать, остановить, я кричала, просила его «стой», а он вихлял, чуть ли не падал, стонал от боли. А тело покрывалось кровавым потом.