Вообще-то это незаконно – копаться в чужом подполе среди ночи. Но как еще начинающему оперативнику проверить свою версию? Конечно, проще, законнее и безопаснее взять рюкзак и с невинным видом подвалить к бабе Зое: мол, я уберу продукты к вам в подпол, как договаривались. Но история с ножичком показала, что бабулька вредная и недоверчивая (у них это называется бдительностью). Возьмет и сама полезет в подпол, а Тонкого не пустит. Догадывайся потом, в чем причина – то ли она скрывает браконьерскую рыбу, то ли боится за свое варенье. А Игорь с Ежиком насторожатся, это факт. Ведь Тонкий сам говорил им, что подпол ему не нужен, и вдруг припрется со своим рюкзаком. На их месте он перепрятал бы рыбу куда-нибудь к соседям, а потом ненавязчиво показал бы настырному мальчишке подпол Карапетовны – смотри, вынюхивай, если больше делать нечего… Нет, надо рискнуть!

Он летел через подсолнухи, как на праздник. Толстый болтался на его плече, вцепившись коготками в рубашку. Наконец-то появилась хоть какая-то версия! Конечно, в нелегальном обыске таится немало опасностей. Можно, например, получить рогами под зад от Росинанта. Бабулька или, того хуже, «внуки» могут проснуться, и объясняй тогда, что ты делаешь ночью в их подполе. Но это все чепуха по сравнению с тем, что сейчас, вот прямо сейчас начинающий оперативник Александр Уткин может наконец узнать правду!

У ворот Тонкий притормозил. Во дворе было тихо. Мекнул бдительный Росинант, высунул из кустов рогатую голову, увидел Тонкого: «А, это ты, приятель», боднул его несильно в живот и отправился спать дальше.

Тонкий подкрался к дому. Дверь запиралась изнутри на крючок; щель при этом оставалась такой ширины, что ему даже не понадобился сломанный по пути прутик. Тонкий просунул палец и откинул бабкин запор.

Скрип! Ой, как громко-то!

Он замер, придерживая полуоткрытую дверь. Тишина. Только из глубины дома доносится концертный храп, скорее всего – бабулин: люди помоложе так не храпят. А так никаких подозрительных звуков: ни шуршания тапочек по полу, ни лязга пистолетных затворов.

Скрип! Как ни старался Тонкий потише закрыть за собой дверь, старые поющие петли были неумолимы.

Он прислушался и опять не услышал ничего, кроме храпа. Встав на четвереньки, Тонкий пополз. В доме он был всего один раз и очень приблизительно помнил, где кольцо, открывающее люк в подпол. Шаря на ощупь по гладким крашеным доскам, он, между прочим, сделал интересное наблюдение. Карапетовна вообще аккуратистка, окна у нее сверкают, как хрусталь, везде половички, и пахнет чистотой. Но только не в этот раз. Под руки Тонкому попадался то песок, то вдруг лохмушка еще влажной морской тины. Он понял, что пришел не зря.

Кольцо нашлось не скоро и случайно: звякнуло под ногой, и оказалось, что Тонкий все время шарил в стороне от подпола. Ожидая, что крышка окажется тяжелой, он дернул за кольцо изо всей силы и чуть не оторвал себе пальцы. Крышку что-то держало. Задвижка, что же еще. Отодвинем… Не ошибся начинающий оперативник Александр Уткин: из подпола шибануло в нос застоявшимся рыбным духом.

Нащупывая ногами ступеньки, Тонкий спустился в темноту, прикрыл за собой люк и включил фонарик. Ух ты! Свободного места в подполе оставалось меньше квадратного метра, на нем Тонкий и стоял, все остальное было забито рыбой в расползающихся от сырости картонных коробках. Кефаль, камбала, еще какая-то крупная рыбина – битком снизу доверху! Дельфинов не видно. Толстый деловито сполз с плеча и приступил к дегустации. Тонкий не возражал. Эту рыбу в море уже не вернешь, так пусть поест верный крыс, он заслужил.

Тут бы и бежать за тетей Музой, а Тонкий присел на ступеньку, разглядывая плоды браконьерского труда. В сыром и холодном подполе сохранились еще живые рыбы. Время от времени какая-нибудь начинала биться, как будто кто-то хлопал мокрыми ладошами… И все-таки, почему нет дельфинов?

– Кончай жрать, – сказал Тонкий верному крысу.

Толстый оглянулся и с недовольным видом уковылял за коробки. Было ясно, что уговоры предстоят долгие. Там, где он сидел, осталась какая-то черная дрянь. Наверное, крыс прятал ее за щекой, а теперь выплюнул. Как и всякий крысовладелец, Тонкий проверил, что тянет в рот его подопечный. А то не уследишь – и лечи его потом. Черная дрянь оказалась головешкой от костра. Тонкий бросил ее на пол, вытер о шорты испачканные пальцы и тут же забыл о ней.

– Толстый! – позвал он. Верный крыс пошуршал за коробками, показывая, что слышит, но не выйдет. Пускай, что ли, остается пока здесь?

Над головой послышались шаги. Тонкий выключил фонарик, чтобы не выдать себя светом из щелей, но было поздно.

Шарк! Дзынь! – кто-то запер люк на задвижку.

– Ну, куда тебя, дурачка, понесло? – буркнули сверху. – И что теперь с тобой делать?

Тонкий узнал Игоря.

Вопрос, конечно, интересный: что теперь делать начинающему оперативнику Александру Уткину? Неизвестно, какие планы у браконьеров, но в любом случае преступники со свидетелями не церемонятся… Может, достучаться до Игоря и что-нибудь наврать? Мол, я в гости к вам шел (среди ночи). Споткнулся, упал – и прямо в подпол (сквозь запертый люк)… «Дураков нет», – с сожалением подумал Тонкий. Было почему-то нестрашно, только жалко тетю Музу: как она проживет без любимого племянника?

Из-за коробок появился верный крыс, прыгнул на колени к хозяину и ткнулся в его ладонь холодной липкой мордочкой.

– Не подлизывайся, – сказал ему Тонкий. – Надо было идти, когда звали.

Толстый сел на задние лапки и стал умываться. Физиономия у него была негритянская: чернота от разгрызенной головешки смешалась с рыбьей лимфой и уже начала засыхать. Тонкий смотрел, смотрел… И придумал, как отсюда выбраться.

Головешку Толстого пришлось долго искать на земляном замусоренном полу. Размером она была всего-то с отломанный грифель от карандаша. И писала не хуже, только быстро стиралась. Бумагу Тонкий снял с банки варенья. Аккуратная, но безграмотная армянская бабуля Карапетовна надписала ее: «Кр. самородина». Тонкий нацарапал поперек: «Я у бабы Зои (дом № 1) в подполе. Ее квартиранты – браконьеры». На подпись головешки не хватило, но Тонкий был уверен, что тетя поймет, кто шляется по ночам в подполах и шлет оттуда депеши. Записку он присобачил к Толстому резинкой, которая держала бумагу на банке. Верный крыс отчаянно сопротивлялся – что еще за новости? Туго же! Но Тонкий был неумолим:

– Ты что, предатель, не хочешь хозяину помочь?

Толстый подумал и согласился. Поднявшись по лестнице, Тонкий поднес его к люку и велел:

– Грызи.

Толстый знал команды: «Служить!», «Ко мне!» и «Домой!» Команды «Грызи!» он не знал, но слово слышал и примерно представлял себе, что оно значит. К тому же, когда тебя тычут носом в деревяшку, вариантов не остается. Он послушно стал грызть. Тонкий стоял на ступеньке, держа верного крыса на ладони, и хотел только одного: чтобы Игорь ушел от подпола и не слышал звуков крысиного побега. Он уже начал замерзать и не представлял, как можно здесь протянуть до конца ночи. А если перехватят Толстого, начинающий опер Александр Уткин выйдет отсюда не скоро.