Рассказывая, Тонкий продолжал рисовать. Моторист и дельфины уплывали все дальше в море, и приходилось подстраивать бинокль под новое расстояние. Потом моторист стал натягивать гидрокостюм. Продолжать рисунок с натуры уже не было никакой возможности. Плешь, скрывшуюся под капюшоном, пришлось дорисовывать по памяти.

Главное Тонкий успел – лицо моториста, катер и наброски дельфинов. А дальше – дело техники. Прорисовка дельфина большого ума не требует. Кто видел хоть одного, запросто может нарисовать десять других: дельфины – не люди, они все на одно лицо.

Моторист копошился на дне катера. Надел ласты, взял подводное ружье… Сверкнуло на солнце стекло маски, пловец перевалился через борт и ушел под воду. А у Тонкого кисточка выпала из рук.

Перед отъездом в Крым они с Ленкой ходили по спортивным магазинам, покупая всякую всячину —от купальника для сестры до надувных матрасов. Тонкий мечтал о полном снаряжении подводного охотника, но денег хватало только на маску, ласты и на половинку самого дешевого ружья. Потом он совсем разочаровался в этой идее, но прежде успел подержать в руках с десяток разных ружей. У всех наконечник гарпуна был с откидной бородкой, чтобы втыкался легко, а назад вынимался только с кишками. Из-за этого Тонкий и остыл к подводной охоте. Ему не хотелось наматывать на гарпун чужие кишки. Как-то бессовестно это, господа.

А сейчас у него все соединилось: подводное ружье у моториста; страшная рана в боку мертвого дельфина, которого Тонкий с Ленкой нашли на берегу; гарпун от подводного ружья, который должен оставлять именно такие раны; и, наконец, то, что в улове Игоря и Ежика не было дельфинов.

Только этого не хватало! Час назад поймали двух браконьеров, и вот, пожалуйста, – третий!

– Сань, ты че столбом стоишь? – опять привязалась к нему Ленка. – Офигел от красоты собственного шедевра?

Тонкий только отмахнулся. Ну что за жизнь такая! Порисовать спокойно нельзя, чтобы натура не оказалась браконьером! Он подумал, что уже вполне тянет на взрослого оперативника. Тетя Муза так работает: раскрыла преступление, пообедала и вперед – раскрывай следующее.

– Спокойно, братец! – резвилась Ленка. – Сделай глубокий вдох и скажи: «Не все то золото, что блестит!»

Тонкий запустил в нее самой большой кисточкой, пусть не лезет, но вдох все-таки сделал и… А ведь она права. Не все браконьеры, кто с подводным ружьем.

Он посмотрел в бинокль: подводный охотник вынырнул, пустив фонтан из трубки; дельфины крутились рядом. Не самоубийцы же они – играть с человеком, который в них стреляет. Значит, не на них охотится моторист. Хватит подозревать всех подряд! Тонкий подобрал кисточку и стал по памяти дорисовывать ухмыляющиеся дельфиньи физиономии.

Увидев, что брат не очень-то поддается на ее провокации, Ленка от нечего делать сама развела костер, опалила себе ресницы и сварила кашу на завтрак. На запах тут же прибежала семейка ежиков. Толстый шипел, взобравшись на конек палатки. Спускаться он не собирался. Одно дело – Росинант, у которого рога да копыта, и совсем другое – ежики, у которых сплошные иголки, куда ни кусни. Все ждали Тонкого. Для солидности он повозился еще минут десять и уселся к костру.

Ленкину стряпню могут есть только люди с железной волей и стальным желудком. Сама Ленка тоже ест, из самолюбия. И художники, которым в высшей степени наплевать, чем их кормят, лишь бы рисунок удался. Крысам она тоже подходит. Так что за завтраком никто, кроме ежей, не жаловался.

– Одно доброе дело ты сегодня сделала, – похвалил сестру Тонкий, показывая на улепетывающих ежей, – теперь они долго не сунутся.

Получив ложкой по лбу и сказав «спасибо», Тонкий уже собрался продолжать рисовать, но тут услышал знакомое жужжание. Нет, эта книжка не про Карлсона – жужжали байкеры, Димон и Всклокоченная Башка (Тонкий так и не узнал, как его зовут). Они съезжали с Подсолнуховой горы прямо к нему в объятия. Тонкий помахал им рукой.

– Кто это? – спросила Ленка.

– Из деревни, – не вдаваясь в подробности, ответил он. Если сестра узнает про его лихую езду на мотоцикле, она может стукнуть тете.

– Здорово! – подъезжая, рявкнул Всклокоченная Башка. Оглушенный ревом собственного мотора, он считал, что и окружающие слышат неважно. – Ты, значит, здесь обосновался?

– Здесь, – кивнул Тонкий.

– В палатке?

Тонкий подтвердил, что да, не под кустом и не на дереве, а именно в палатке. Всклокоченная Башка продолжал разговор ни о чем:

– А мы катаемся.

Тонкий изобразил вежливое удивление: надо же, а я смотрю и не могу понять, что вы делаете!

Тут Ленка обиделась, что ее не замечают, и закашлялась, как чахоточная.

– А это кто? – спросил Всклокоченная Башка.

– Лена, моя сестра, – спохватился Тонкий, – а это Димон и…

– Сергей, – назвался Всклокоченная Башка, – мы и как тебя-то зовут, не знаем.

– Саша, – представился Тонкий под презрительным Ленкиным взглядом, означавшим: «Ну и знакомые у тебя!»

– Поехали кататься, – позвал Сергей-Башка, по-прежнему обращаясь только к нему.

Тонкий откровенно почесал в затылке. Оставлять Ленку одну – дело рискованное, она и так уже злится. Бесполезно гадать, что может прийти в ее взбалмошную голову, но это будут не тихие игры и не вязание крючком. С другой стороны, молодой подающий надежды оперативник Александр Уткин разоблачил преступников и рисунок неплохой сделал. Имеет он право спокойно прокатиться? Да и тетя не вечно же будет торчать в отделении – приедет, развлечет Ленку как умеет. Зарядкой, например.

– Поехали, – решил Тонкий и быстро, чтобы Ленка не успела возразить, вскочил в седло за спиной Башки. Толстого он захватил с собой – пускай тоже развеется, ему полезно.

Ленка услышала разноголосое: «Пока!» – и осталась стоять с разинутым ртом.

«Нехорошо получилось. Надо было взять ее», – подумал Тонкий и обернулся. Ленка что-то кричала, махая зажатым в кулаке мобильником. Да, телефон Тонкому не помешал бы. Мало ли, может, в милицию вызовут как свидетеля… Попросить Башку вернуться?

Гора летела под ноги, колючий бессмертник хлестал по ногам, Толстый драл коготками плечо. Начиналась прогулка для начинающего оперативника, только что разоблачившего банду браконьеров. Тонкий помахал сестре в ответ и решил, что обойдется без телефона.

– Куда едем? – крикнул Тонкий, получив по морде первым подсолнухом.

Башка пожал плечами:

– Катаемся…

Навстречу выскочил осиротевший Росинант, выставил рога, но не догнал их, так и остался стоять в подсолнухах, обиженно мекая. Выехали к деревне. Тонкий глянул на браконьерский домик и…

– Стой! – Он рявкнул так, что Сергей-Башка поставил мотоцикл по стойке «смирно», а Толстый по инерции перелетел к нему на плечо.