– Думаешь?

– Не думаю, а знаю, – собеседница долила в чашку чай. – А ты что, не знала? – Казалось, женщина искренне мне сочувствует. – Вот ведь какая дуреха неосведомленная. Короче, – заговорщицким шепотом продолжила она, – они же вместе с братом за этой Олькой ухаживали. Но та Юрку, земля ему пухом, выбрала. Но это было еще до того, как Олег богатым-то стал. Давно, в общем, было. Ну а уж потом, как дела у него пошли в гору, баба-то поняла свою ошибку и вроде как даже пыталась поменять одного брата на другого. А что? – Варвара громко засмеялась. – Они ж почти одинаковые, – уж не знаю, как там мой хозяин на это отреагировал, да только Юрка шибко осерчал, как прознал. Крику было! Я как раз убиралась в тот день. Ворвался, будто та фурия, кричал, ногами топал. Ну а потом и вовсе заявил, что нет у него брата больше, и ушел, громко хлопнув дверью. О как оно бывает! А ты говоришь, сериалы, да жизнь, она покруче любого фильма будет.

Вообще-то ни о каких сериалах я не упоминала, но полностью согласилась с этим мудрым изречением.

Информация требовала осмысления, но сосредоточиться на ней мне не удалось – разговорчивая Варвара, найдя в моем лице благодарного слушателя, продолжала вещать обо всем, что накопилось на душе. Так, с разговора о Креольских она переключилась на обсуждение соседки, которая изменила мужу с собственным деверем. Супруг, прознав про это, сначала чуть не убил брата, а потом простил и выгнал жену, а та…

Даже не пытаясь вникнуть в перипетии семейной жизни Варвариной соседки, я превратилась в китайского болванчика, изображая искренний интерес к беседе, на самом деле пытаясь поймать за хвост отчаянно ускользавшую мысль о чем-то важном. Одновременно я также пыталась подавить в себе поднимающую голову ревность, нашептывающую всякие гадости об Олеге и Ольге, которые, как я понимала, сейчас были вместе. И пусть мероприятие, на котором они присутствовали, – не лучший очаг для любовного пламени, мне все никак не удавалось отделаться от мысли о том, что общее горе сближает. В этом смысле у моей неожиданно появившейся соперницы имелась явная «фора», помимо всех прочих, ибо я, как ни старалась, не сумела даже изобразить скорбь по поводу безвременной кончины почившего в бозе шефа.

А ведь получается, у этой Ольги тоже имелся мотив для убийства. Почему же тогда ее имени нет в списке подозреваемых, составленном Олегом? Объяснение напрашивалось само собой, но озвучить его даже самой себе оказалось мучительно трудно. Отогнав не самые приятные мысли, я решила сосредоточиться на предстоящей миссии. Бездумно глядя в окно, пыталась придумать благовидный предлог для начала беседы с Макаровой.

С Варварой мы расстались добрыми друзьями. Сославшись на срочные дела, я покинула квартиру Креольского и направилась по адресу проживания подозреваемой. День уже перевалил за полдень, а я только выбралась на свет божий. Денег по-прежнему не было, так что от услуг такси пришлось отказаться. Слушая дребезжание рельсового транспорта, я обдумывала план действий, старательно отгоняя навязчивые образы об Олеге и Ольге.

Конечно, Варвара права – куда мне со свиным рылом да в калашный ряд? Где я и где эта самая Ольга. А как же поцелуй? – подала голос робкая девочка Соня, все еще верящая в сказку про Золушку.

А что поцелуй? – возразила ей взрослая Софья. Эка невидаль, мужчина воспользовался подвернувшейся возможностью утолить свой сексуальный голод. В конце концов, ты оказалась очень легкой добычей – сама в руки пошла. Стоило ему только поманить, и вот на тебе! Уже с чемоданом на пороге дома!

Краска стыда залила мои щеки. Чтобы как-то остудить пылающее лицо, я прислонилась к ледяному стеклу окна трамвая.

Дама может уже сама выбирать, на кого ей производить впечатление…

Ф. Раневская

– Эй, ну-ка не прислоняться, – грозный окрик заставил меня вздрогнуть. – Нече стекла пачкать, их, между прочим, люди моют. Что за народ… – Внушительного вида кондукторша прошествовала по салону, предварительно убедившись, что я больше не посягаю на порядок на вверенной ей территории.

Отвлекшись на грозную тетку, я чуть было не проехала свою остановку. Выскочив из вагона в последний момент, не обращая внимания на рассерженные возгласы кондукторши, я решительно зашагала в глубь микрорайона, внимательно изучая вывески на домах, стараясь не пропустить нужную.

Вот наконец табличка на фасаде одной из многоэтажек возвестила, что моя цель достигнута.

Подойдя к дому, я увидела у второго подъезда машину «Скорой помощи». Сердце тревожно сжалось от нехорошего предчувствия. А что, если?.. По всем законам детективного жанра сейчас мне предстояло наткнуться на остывающий труп главного свидетеля. Если это так, то объяснить полиции свое присутствие на месте преступления будет очень непросто – я ведь не сообщила следователю о копиях украденных документов, найденных в моем домашнем компьютере. Да уж! Ситуация!

С другой стороны, что такого? Подумаешь, «Скорая»! Я даже не уверена, что она стоит там, куда нужно именно мне. Да и бабульки не толпятся, а ведь всем известно – места преступления без этих вездесущих особ не бывает. В любом случае уходить вот так, несолоно хлебавши, не хотелось. Осторожно ступая «на мягких лапах», я приблизилась к подъезду и сличила надпись на двери с адресными данными, указанными в списке Креольского. Все сошлось! И что это значит? Да ничего! Мало в подъезде жильцов? К кому угодно могла приехать «Скорая».

Вздохнув, я решительно толкнула дверь и шагнула в подъездный сумрак. И… Чуть не задохнулась от смрада. Отсутствие домофона и, как следствие, открытый доступ в парадную сделали свое дело – многие путали предквартирное пространство с общественным туалетом. Стараясь не дышать и внимательно глядя себе под ноги, я приблизилась к лестнице. По моим расчетам, Макарова жила на пятом этаже, но пользоваться лифтом отчаянно не хотелось. Не привлекала меня и лестница. Подумав немного, я все же предпочла пеший ход – в конце концов, удастся подкрасться к квартире незаметно.

Поднявшись на нужный этаж, я неуверенно замерла перед слегка приоткрытой дверью – снова дурной знак. Палец замер на кнопке звонка, но так и не утопил ее – что-то мешало мозгу послать ему соответствующий импульс. Неожиданно раздавшиеся за дверью голоса заставили меня метнуться на этаж выше. Прижавшись к трубе мусоропровода, я постаралась с ней слиться, стараясь ни о чем не думать и даже не дышать.

– Спасибо вам большое, что приехали. Вот, держите. – Интересно, мне показалось или в голосе говорившей действительно звучали извиняющиеся нотки? Вытянув шею, я взглянула в лестничный проем и увидела миловидную женщину средних лет, что-то быстро положившую в карман стоящего на пороге доктора. За его спиной маячил молодой парень – медбрат, по всей вероятности.

– Ну что вы, Валентина Дмитриевна, не стоит, – пробасил эскулап, но вернуть подношение тем не менее не попытался.

– Но вообще вы бы поговорили с психологом. У вашей матушки явная ипохондрия.

Женщина вымученно улыбнулась, но ничего не ответила. Еще раз поблагодарив врача, она закрыла за ним дверь. Скрежет механизмов возвестил, что медики вызвали лифт. Хлопнули створки, и площадка опустела.