class="p1">Опять подлог. И ведь они даже не понимают, насколько халтурно делают. Жить становилось все грустнее: даже в сфере искусства мошенничество мельчало. Дурной знак.

«Примитивизация цивилизации — прямой шаг к ее упадку и возрождению», — философски замечал ее отец. Он понимал толк в развитии. А вот мать никогда не видела мир в динамике. Для нее жизнь была чередой статичных картинок.

«Чтобы что-то поднялось, что-то должно упасть. Система просядет, но еще нескоро. Маховик развития крутится медленно…».

— И все же? Для кого ты хочешь это сделать — для них или для себя?

Ли подошла к зеркалу, внимательно осмотрела свое отражение.

Вид благополучный.

— Для себя, — ответила она в пустоту. — Но не в том смысле, как ты думаешь. Я хочу порадовать их для себя. Мне важно доставить им удовольствие.

— Твой новый смысл жизни?

Она отвернулась от зеркала, поставила ногу, как в танго, протанцевала пару па.

Остановилась у большого отражения.

— Ты же знаешь, я умерла, когда родилась. Для меня жизнь и есть смысл, как и то, что она закончится.

— Играешь словами? Опять?

— Нет.

Ли старалась не врать себе.

— Правда, — согласилось второе Я.

— Я поняла это в детстве. Ты помнишь?

— Помню.

— Жаль, что мне не всегда хватало мужества быть собой.

Здесь по жанру они обменялись бы взглядами, если бы были разными людьми.

— Ты попробовала быть человеком, обычным человеком. Женщиной. Не получилось.

— Это не мое — игра полов.

— Точно. Это тебя никогда особо не интересовало. Разве что красота любого тела.

— Но я нашла лазейку.

Ли подняла палец вверх.

— Эта болезнь… Ничто не дается случайно. Она многому меня научила.

Она устала танцевать и села в кресло.

— Она вывела тебя из созерцания и заставила вспомнить о других…

— О тех, кто мне важен…

— Для кого играла все эти роли…

Голоса в ее голове подхватывали друг друга.

— А знаешь, — усмехнулась Ли, беря контроль над хором. — В детстве я часто представляла себе, что я — это вихрь душ. Я иду, и их становится все больше, а мое сознание — это око бури. Поэтому я не пошла в академию.

— Тебя бы раскусили.

— Инженеры почти всегда работают с телепатами, это если решать серьезные задачи.

— А банальные — скучно?

— Я не хотела быть, как все. Я хотела независимости.

— Из тебя получился хороший самоучка.

— Да, я хорошо провела жизнь, — призналась себе Ли. — И я была счастлива.

— Остался один шаг.

— Ты права. Нам надо отплатить за добро близким людям.

— Ты наконец-то нашла способ, когда твой дар может сделать их немного счастливее?

Ли рассмеялась парадоксальности этой мысли.

А ведь когда-то они чуть было не отправили ее на операцию.

— Была бы сейчас нормальной.

— КАК ГО? НЕТ.

Она поморщилась.

— Он хороший человек, но…

— Ограниченный? Они все ограничены, люди. И ты.

— Я знаю. Но он жесток и никого не любит. Могу поспорить, он знал, что я не приму в подарок новое тело. Во всяком случае догадывался. Он очень проницательный. И все же подарил. Зачем?

— Думаешь, чтобы сделать тебе больно? Ты не центр мира.

Ли задумчиво почесала кончик носа.

— Скорее по привычке, автоматически. Он хорошо ко мне относится. Для него это немало… Думаю, он даже сам не сразу заметил за собой… потом лишь сообразил. Иногда мне кажется, что он ненавидит людей.

— Он многим помог. Реально.

— Это не то.

Ли бросила взгляд на часы и покачала головой: шел третий час ночи, а в шесть ей надо было вставать. Ее ждал Сэм. У них будут сутки на то, чтобы синхронизировать два активных сознания.

— Впервые ты покинешь свое тело так надолго, — придирчиво осматривая себя в ванной, сказала она. — Я даже могу не вернуться. Тогда Го или Сэм, или кто-то еще из их офиса подберут тебе другого жильца.

— 6-

Ей было страшно. Змея, пожирающая саму себя.

Фантазии на тему немыслимого — и действие… У нее еще был шанс пойти на попятный. Но взгляд Го не дал ей возможности долго колебаться.

ЛИ НЕ ХОТЕЛА ЧУВСТВОВАТЬ СЕБЕ СЛАБЕЕ, ЧЕМ ОН, В ЕГО ГЛАЗАХ. Она понимала иерархию.

— 7-

Сэм второй час нехотя подкрадывался к постели. Ли больше не было в его голове. Чудесно!

Но почему так паршиво на душе?

И все больше ошибок?

Сегодня он чуть было не проговорился капитану, что не тот, за кого его принимают. Он ни черта не смыслил в этой махине и лишь подробные инструкции, оставленные ему Ли, не давали попасть впросак.

— Продержись две недели, а потом прими это, — сказала она на прощание.

— Что это? — подозрительно уставился он на таблетку.

— Легкий приступ лучевой болезни. Это бывает на старых кораблях. Они объявят карантин, проверят тебя, обнаружат, конечно, что ничего нет, но все равно отправят на землю. Им не нужны неприятности от страховщиков. Дешевле слетать за заменой.

— Но почему мы не можем остаться здесь до конца смены? — не желая экспериментировать на своем здоровье, возмутился Сэм.

— Потому что крысята быстро растут, и мне нужно добыть для моего малыша человеческое тело.

— Могла бы размножиться на земле.

Ли покачала головой.

— У меня там нет доступа к оборудованию, а здесь… Об этих лабораториях все забыли. Не волнуйся. Все будет хорошо. В твоей памяти я оставлю подробные инструкции. Даже если пойдет метеоритный дождь…

А если слишком страшно? Сэму было страшно после стольких месяцев, проведенных вместе, лечь в постель и не заснуть сразу. А что, если Ее голоса — Его голоса? — вернутся и начнут размышлять о жизни?.. За это время он уже свыкся с полифонией, звучащей в Их голове. Но концерт всегда был не в его честь. Ли следила за этим. А если на этот раз они начнут рассуждать про него?.. Или он сам?.. Говорят, раздвоение может быть заразно. Индуцированный бред.

Так бывает, если живешь в одном доме с психом. А ведь он делил с Ли свое тело — одно на двоих.

«Ничего, — успокаивал он себя. — Не ты первый, ни ты последний. Все пройдет. Переживи — и выбрось. Наступит новый день — новые заботы, будешь решать проблемы по мере поступления».

— 8-

Бе до жути, до чертиков в глазах не хотел возвращаться к отцу, пусть и мертвому. Он понимал, как будет выглядеть это дело со стороны. И он очень любил свою новую жизнь и боялся смерти. Но Го был прав: одно дело бежать, зная, что бросаешь без присмотра оружие смертельного действия, и совсем другое — наблюдать, как невинные люди стреляют друг в друга.

— Не такие уж