Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я затворяю дверку. Меня душит смех, но получается надсадный кашель.
— Прости, — Эйка проворно накручивает на палец длинную прядь волос, распускает и начинает наматывать заново, — я надеялась, что маяк тебя удержит. Не думала, что ты решишься его оставить. Спасибо.
Она словно боится всего — заговорить со мной, дотронуться до меня. С чего вдруг? Я бросаю свой мешок в кресло и оборачиваюсь, пытаясь разгадать подвох.
— За что спасибо? Я ничего не сделал.
— За шаг навстречу, — объясняет она, запнувшись.
Я не назвал бы это шагом. И я почти жалею, что никто не сожрал меня по пути. Эйка закрывает одно окно за другим и останавливается возле крайнего, обхватив себя руками за плечи.
— Знаешь, я ведь тоже стараюсь, — её голос опять напоминает шум ветра, и вычленять слова становится труднее, — я перестала убивать.
— А я начал.
Вот ещё шаг навстречу, но что-то она не рада.
— Врагов? — Эйка следит за мной взглядом, но не шевелится.
— Друзей.
— Ну и как? — беспокоится она.
— Омерзительно. Всякий раз будто сам умираешь.
— Вот именно, — тихо подтверждает Эйка.
Согласилась? Не покусал ли её кто ненароком? Я стаскиваю обледенелый плащ и разглядываю прорехи от волчьих когтей. Легче выбросить такое добро, чем заштопать! Или сначала просушить? Точно! Тут же камин есть…
— Что — именно? ― уточняю я, отодвигая с дороги стулья. ― Вы убиваете ради пропитания, а мы — по любому поводу. Это крайне оригинальный вывод. Не жаль было заварить такую кашу.
— Может, и не жаль, — усмехается Эйка. — Только я тут ни при чём, я пытаюсь жить тихо.
— И поэтому ты облюбовала самое заклятое место? — не выдерживаю я. — Мы поссорились, ладно. Я был неправ, ладно. Сбегать зачем?
Она, наконец, подходит и даже заглядывает в глаза.
— Затем, что ты был прав. Ты же с первого дня понял, что я такое!
Вот так, значит! И с какой радости я ввязался в спор? Зарекался ведь!
— Ты что, убить меня хочешь? — спрашиваю я с тоской. — Мы тогда даже знакомы не были. Дала бы хоть привыкнуть!
В конце концов, выпадали и неплохие моменты, нет? Эйка прикасается кончиками пальцев к моему плечу, словно вспоминает ощущение.
— Да, — сознаётся она, уронив руку, — я постоянно хочу тебя убить. Как привыкнешь, тут всё и закончится. Связь и на меня действует, ты не думай. Я не с первого раза смогла забраться в такую глушь, чтобы не вернуться за один перелёт. Правда, и перелёты у меня стали короче, спасибо белкам с ежами. Но долго я не продержусь. Магия, не обессудь.
Всё это чудесно. Но всё же тут зверски холодно. Я опираюсь на спинку кресла, чтобы меньше трясло. Сдохну, так сдохну. Свалился, как снег на голову, что уж теперь!
— А на маяке ты это не могла объяснить?
Вместо ответа Эйка переводит взор на зубчатую стену чёрного леса за окнами. Не слушает или не понимает?
— Тебе плохо, — выдаёт она, наконец.
Внимательная какая!
— Мне так, как надо, — отвечаю я сдержанно. — Если бы всё упиралось в Связь, я бы себе голову разбил о стену вместо того, чтобы за тобой гоняться.
И мёрзнуть бы не пришлось, и вообще. Всё, не могу больше. Я отворачиваюсь от Эйки и пытаюсь распутать мокрые завязки на мешке, но пальцы не гнутся.
— Ильм, — произносит она так, что я вздрагиваю от собственного имени, — я не вернусь на маяк.
— Я тоже, — бросаю я равнодушно, и сам только сейчас понимаю, что это правда.
Обратный путь — безумие, и что я там стану делать один? Это слишком сложный вопрос. Вопрос попроще: как быть прямо сейчас? Я растираю ладони в надежде хоть что-то почувствовать, но нет, нет. Даже в пальцах не колет.
— Давай помогу, — осторожно предлагает Эйка, но я отвечаю сердитым взглядом.
Она останавливается. Даже странно.
— Мне ничего не нужно, — предупреждаю я сквозь зубы. — Я только хотел убедиться, что у тебя всё прекрасно. Не чужие всё-таки!
— Не так уж прекрасно, — усмехается Эйка, — и что теперь?
Я непонимающе озираю комнату:
— А какая с тобой печаль? Ёжики в лесу кончились? Так переходи на крупную добычу. Хоть всех истреби в округе!
— Уже можно? — усмешка прячется в углы её губ, но не исчезает совсем.
Лучше бы ударила! А то она такая тихая, что оторопь берёт. Голодная, видимо.
— Всё равно ты творишь, что вздумается, — бросаю я, продолжая возиться с узлами.
— А ты что творишь?
А я… Кажется, запутываю всё ещё сильнее. Я перестаю мучить мешок и поднимаю взгляд. Но Эйка опять смотрит в сторону. На изогнутые рога в изящных подставках, украшающие каминную полку. И что она в них нашла? По привычке я начинаю обдумывать это новое впечатление: каких размеров была голова зверя и для чего назначались эти штуки? Не пить же из них! И не свечи втыкать. Уж больно тонкая оправа, и солнце так прелестно на ней играет… Да, солнце. Оно уже добралось до окон, и я отправляюсь задёргивать портьеры.
— Я не хотела, чтобы ты знал, где я. Лучше бы считал, что я пропала, — медленно произносит Эйка. Как обычно, из-за спины. — Что ты теперь обо мне думаешь?
— Думаю, это шаг назад. И попросту глупость.
Я заканчиваю с последним окном. Теперь мы в полумгле, так ей должно быть приятнее.
— Ты за этим пришёл? Сообщить, что я дура?
Секунду мне кажется, что Эй рассмеётся, но не тут-то было.
— Именно за этим я и пришёл, — отвечаю я предельно серьёзно.
— Понятно, — соглашается она, немного подумав, — тогда будем считать, что я сделала всё возможное.
Пусть считает, как ей охота. Хоть задом наперёд. Я старательно дышу на пальцы, чтобы они могли удержать Перо. И всё равно магия выходит криво. Когда я направляю искры в огромную люстру, похожую на свисающий с потолка вьюн, занимается только половина свечей. Эйка терпеливо ждёт. Она уже не стоит у кресла, она забилась на постель, в самый глухой угол. Судя по тому, как аккуратно уложены подушки, она тут не спит. Она, наверное, на люстре спит. Вниз головой.
В бездну всё. Вооружившись Пером, я, наконец, рассекаю мешок по шву. Обивку на кресле тоже задеваю, но совсем чуть-чуть.
— А дальше как двинешься с такой дырой? — поражается Эй.
— Я уже двинулся, дальше некуда, — утверждаю я, разгребая своё имущество. — Не сердись, это всё Связь. Тебе лучше знать, как она действует.
— Так и действует, — доносится
