– А если кто-нибудь проснется?

– Там темно. Пока проснутся, пока сообразят, что происходит, мы уже смоемся. Я возьму на себя женщину. Она, конечно, верткая, но со спящей как-нибудь справлюсь. Ты знаешь, где они спят?

– Да. Четвертый ряд, двенадцатая и тринадцатая кровать, – довольно отрапортовал невероятно гордый собою Кдан. Такой сообразительности он даже сам от себя не ожидал.

Не ожидал ее и Лыэнг и сейчас смотрел на товарища с уважением.

– Молодец. Думаю, часа через три полезем. Нет. Лучше через четыре. Пусть покрепче заснут.

Спустя четыре часа они стояли на четвереньках возле входа в палатку, прислушиваясь к звукам, доносившимся изнутри.

– Вроде тихо. Думаю, пора, – скомандовал Лыэнг, приподнимая полог.

– Ты уверен, что справишься? – заботливо посмотрел на бледного, опирающегося на здоровую руку товарища Кдан.

– Нормально. Укол еще действует. Пошли.

И они нырнули в душную темноту палатки.

Тишину ночи нарушали лишь храп, сопение и стоны спящих людей. Пробираться в кромешной тьме, считая ряды и кровати, перешагивая через спящих вповалку на полу людей, было тяжело. Они то и дело наступали на чьи-то руки и ноги, спотыкались о ножки кроватей. В другом конце палатки кто-то беспокойно возился, заставляя их вздрагивать.

Им, наконец, удалось добраться до кроватей проклятых фарангу, из-за которых им пришлось столько вынести, скитаясь в этой глуши, как бездомным псам. И вот теперь час расплаты настал. С каким удовольствием Кдан свернет им шеи! Но расслабляться нельзя, все должно быть тихо. Он снял со спины привязанную веревками наподобие рюкзака подушку, они с Лыэнгом встали плечом к плечу и, подтолкнув друг друга слегка локтями, двинулись к своим жертвам.

Кдан зарычал как голодный тигр, у которого из-под носа ускользнула добыча. Кровати были пусты!

И он зло стукнул по краю ракладушки. Гулкий удар прозвучал в тишине как звон колокола. Через две кровати кто-то зашевелился, и тоненький голосок робко позвал: «Тетя Юля, у вас все в порядке?»

Кдан упал на свободную койку и толкнул напарника на соседнюю. Сбоку раздалось шуршание, и кто-то низко наклонился над ними, продолжая заботливо лепетать что-то непонятное.

Кдан проявил верх сообразительности: заливисто захрапел. Тоненькая тень скользнула на свое место, и все снова стихло. Но Кдан с Лыэнгом продолжали неподвижно лежать, боясь лишний раз вздохнуть, Кдан не забывал время от времени выдавать заливистые всхрапы. А Лыэнг лежал и тихо радовался, что, когда девушка наклонилась над ним, у него на голове оказалась подушка.

Только часа через полтора они отважились выбраться на волю и разразиться наконец сотней проклятий в адрес юрких, хитрых, подлых, изворотливых русских.

Инспектор Питу уже третий час вел допрос персонала, обслуживавшего злополучный банкет.

Вчера шеф полиции произвел арест двух десятков представителей крупнейших бандитских группировок страны, в том числе и их предводителей, не хватало лишь Криель Тхатя. Начальник лично участвовал в им же подготовленной операции и, начиная со вчерашнего вечера, купался в лучах славы, от которых так далек был инспектор Питу.

Это значимое для всей страны событие было не менее важно для одного отдельно взятого человека. Для самого Сарина Питу. Поскольку отсрочило как минимум на сутки отчет, который инспектор должен был представить начальству еще вчера.

Эти сутки инспектор был настроен использовать с максимальной пользой.

Накануне он пришел к выводу о необходимости еще раз опросить присутствовавших на вечере. Но поскольку опрос гостей был невозможен по понятным причинам, он решил выжать все возможное из обслуживающего персонала. Уж им-то он спуску не даст.

Проведя очередную бессонную ночь, инспектор пришел к следующему заключению. Русский бизнесмен убит. Если за рабочую версию принять невиновность его соотечественника, то встает вопрос – кто совершил убийство? Предположить, что это сделал кто-то из гостей, невозможно. Значит, это сделал либо кто-то из персонала, либо некое лицо, находившееся на приеме инкогнито. В любом случае вторичный допрос неизбежен. На этот раз инспектор Питу лично будет беседовать с каждым и, уж конечно, выжмет из них всю информацию до последней капли. Невероятно жаль было упущенного времени, но сожаления инспектора множились день ото дня, а подозреваемых от этого больше не становилось.

Наиболее перспективными Сарину представлялись официанты. Поскольку все время передвигались по залу, видели гостей, заходили в подсобные помещения. К тому же эти люди, как правило, отличаются профессиональной наблюдательностью. Далее шли охранники, с ними будет сложнее, пребывание на вилле постороннего лица для них чревато крупными неприятностями, поэтому получить от сотрудников службы охраны подлинную информацию непросто. Но инспектор верил в свои силы, к тому же хорошо представлял себе типаж, с которым ему предстоит работать, и заранее приготовил для них хитрые ловушки. Все свидетели уже доставлены в участок и заперты в разных комнатах. Представлял интерес для инспектора и дворецкий. Он знал как гостей, так и персонал, нанятый для обслуживания банкета. Из предыдущих его показаний инспектор уже знал, что и повара, и официанты, и оркестр неоднократно приглашались им для работы на подобных мероприятиях, все люди проверенные, надежные, с хорошей репутацией. Каждая кандидатура рассматривалась им лично и утверждалась начальником службы безопасности.

Юный, энергичный Пенг без устали щелкал клавишами компьютера, ведя протокол допроса. Инспектор Аем был отправлен в главное управление с букетом и поздравлениями начальству, с глаз долой. По расчетам инспектора Питу, раньше завтрашнего дня старому Аему прорваться к начальству не удастся, а значит, раньше завтрашнего вечера на службе он не появится.

И вот молодой, энергичный инспектор Питу сидел в своем кресле, вцепившись руками в собственную всклокоченную шевелюру, и сверлил глазами очередную жертву.

– Я хочу точно знать, сколько раз вы прошли мимо курительной, начиная с того времени, когда туда зашли двое русских, и кончая моментом обнаружения трупа.

– Я не помню, – жалобно скулил поджарый, коротко стриженный официант лет тридцати пяти с тоскливым, испуганным выражением раскосых глаз. Но инспектор не позволил ему расслабиться и, кровожадно облизав губы, зачем-то полез в ящик за табельным оружием. Официант ойкнул и, прижав ладони ко рту, стал суетливо вспоминать, что он делал в вышеозначенное время. Память на удивление быстро возвращалась к нему. – Кажется, первый раз я прошел мимо них с шампанским. Потом я трижды возвращался. Затем я выносил мартини, а после, мне кажется, раздался крик, и все засуетились. Я как раз шел с пустыми бокалами и с трудом смог пройти на кухню.

– Как близко от курительной вы проходили?

– Чтобы попасть в курительную, надо выйти в маленький коридорчик, отделенный от зала аркой, через этот коридорчик можно попасть на кухню, но есть еще один вход в подсобные помещения. Справа от оркестрового помоста небольшая дверь ведет в коридор, а тот в кухню и к черному ходу. Мы пользовались обоими выходами, для удобства обслуживания. Я сначала ходил мимо курительной, но последний раз, когда там стала собираться толпа, мне пришлось воспользоваться ходом за помостом. Когда я шел туда, я видел, как двое гостей, мужчина и женщина, оттолкнув меня, скрылись за этой дверью. Кажется, они потом скандалили на кухне с поварами. Я, признаться, обежал зал по внутреннему коридору и вместе с остальными подсматривал из коридорчика, что творится в курительной, пока господин де Диес, дворецкий, не прогнал нас и не велел сидеть в буфетной. А потом, когда ждали приезда полиции, мы снова разносили напитки и закуски. А когда гости разъехались, нас вызвали всех на допрос.