Меня нагрузили работой — я заостряла колья. Ко мне подселаРакель. Некоторое время мы молча строгали деревяшки, истекая потом на жаркомсолнце, но в конце концов она произнесла:

— Это было жестоко.

— Да.

— Я знаю, одно время он тебе нравился. — Ракель быстроорудовала ножом, и от ее деревяшки во все стороны летела стружка. — Наверное,трудно вспоминать все то вранье, которое он тебе наговорил, тогда-когдапроисходит что-нибудь в этом роде.

— Пытка. — Я решила, что лучше называть вещи своими именами.

Ракель замерла, ее нож завис над колом. Потом она кивнула:

— Да. Это была пытка.

Может быть, она наконец начала делать собственные выводы,вместо того чтобы слепо доверять Черному Кресту? Я хотела бы в этом убедиться,но сейчас было неподходящее время. Мы с Лукасом должны справиться сами, и дляРакель будет лучше, если мы не станем втягивать ее во все это.

Ближе к вечеру Милош крикнул:

— Он приходит в себя!

Мы с Лукасом переглянулись, дожидаясь, когда все зайдутвнутрь. Нам требовалось войти эффектно.

— Не такая уж я хорошая актриса, — пробормотала я, — ноизобразить, что я расстроена, будет несложно.

— Злюсь, злюсь, злюсь, — убеждал сам себя Лукас. — Ладно, задело. Ты готова?

— Да. Пойдем.

Мы вместе побежали к вокзалу и вошли внутрь. Милошобернулся, увидел нас и нахмурился:

— Твоя девушка опять собирается выскочить отсюда в слезах?

Лукас рявкнул:

— У нас с Бьянкой есть к нему одно дельце! Милош удивился,но отошел.

Лукас протиснулся сквозь толпу, я тащилась за ним следом.Моя роль в его сценарии была не главной. Честно говоря, я служила скореереквизитом и должна была выглядеть убитой горем и плакать. Хотя мне былопротивно притворяться беспомощной, я утешалась мыслью о том, что план-то насамом деле мой.

Но тут я увидела Балтазара, и от утешения не осталось иследа. Струи святой воды исполосовали все его тело, вместо кожи там было живоемясо. Оба его глаза почернели и распухли, челюсть от бесконечных ударов — тоже.Потрескавшиеся губы не закрывались и кровоточили, так же как запястья. Онвыглядел совершенно ужасно. Безразличный взгляд Балтазара встретился с моим.Казалось, ему уже все равно, придет ли помощь.

— Отойди, мама! — скомандовал Лукас, отодвигая ее в сторону.— Сейчас моя очередь.

— Черта с два! — Гнев словно осветил ее изнутри. — Эта тварьубила Эдуардо. Я добьюсь нужных мне ответов, а потом сдеру с него шкуру!

— Он не только убил Эдуардо. — Лукас качнулся к Балтазару,но тот не отреагировал. — Он ухлестывал за Бьянкой. Это ты знаешь. Зато незнаешь другого — и я до сегодняшнего вечера не знал, — как далеко он зашел!Чего он едва не сделал, чтобы добиться своего!

В моих всхлипываниях не осталось ни капли притворства. Япопятилась, дрожа всем телом, будто боялась окровавленного, сломленноговампира, прикованного к поручням. Охотники расступились, с почтением относясь кмоим страданиям.

Лукас схватил Балтазара за волосы. Я вздрогнула, но другогоспособа перейти к следующей части не было. Лукас прорычал:

— Ты пытался трахнуть мою девушку!

— Холодная ночь

— Ну, ты же понимаешь. — Балтазар почти искренне ухмыльнулсяизуродованными губами. — Я решил, что кто-то должен показать ей, как это бываетна самом деле.

Лукас ударил его тыльной стороной руки, сильно. Кое-кто изохотников одобрительно забормотал «да» или «так ему!». Я их так ненавидела, чтомне хотелось визжать.

— А теперь слушай меня. — Лукас тяжело дышал, его зеленыеглаза пылали, и выглядел он по-настоящему взбешенным. Когда он впадал в такоесостояние, давал полную волю своему пылкому темпераменту, то иногда пугал дажеменя. — Ты знаешь, как я тебя ненавижу. Знаешь, что я не устану тебя пытать.Так что лучше расскажи мне то, что мы хотим услышать, и сделай это прямосейчас, иначе тебя отдадут в мои руки до конца твоего жалкого существования.Клянусь, тебе стоит поторопиться. Ну, отвечай, Балтазар!

Едва слышно, так тихо, что никто, кроме вампира, не смог быуловить моих слов, я прошептала:

— Придумай что-нибудь. А мы позаботимся об остальном.

Балтазар в растерянности колебался. Лукас пнул его по ноге.

«Ну же, Балтазар, ты можешь что-нибудь придумать! Чтоугодно! Просто доверься нам!» Лукас заорал:

— Выкладывай! Чего хотела миссис Бетани?

— Тебя! — неожиданно ответил Балтазар. — Она пришла затобой.

— За Лукасом? — встревоженно шагнула вперед Кейт. — Зачем иммой сын?

— Миссис Бетани винит его, — сказал Балтазар. Догадываютсяли остальные, что он придумывает на ходу? Похоже, нет. — И я думаю, она... онасчитает, что Лукас просматривал ее документы. Она боится, что он слишком многознает. Миссис Бетани не забыла, что вы внедрили в ее школу шпиона. Это сводитее с ума. Думаю, пожар в «Вечной ночи» был последней каплей.

Кейт вздернула подбородок:

— Значит, ты говоришь, что она напугана. В отчаянии. Решиланаброситься на моего сына, потому что не знает, что ей теперь делать.

— Она точно знает, что делать, — отозвался Балтазар. — ПокаЛукас Росс жив, она будет за ним гоняться. И за любым, кто с ним рядом. Так чтоподумай дважды, стоит ли оставаться с ним. Впредь каждый, кто связан с Лукасом,может заранее считать себя мертвецом.

Кейт холодно глянула на своего сына:

— Ты ему веришь?

— Да, — ответил Лукас, вытащил из-за пояса кол и вонзил егоБалтазару в грудь.

Я услышала, как Ракель с трудом подавила крик. Балтазарохнул от боли и мгновенно обмяк, повиснув на цепях. Он был парализован.

Лукас произнес:

— Я собираюсь сам сжечь этот мусор. Бьянка, если хочет,может поехать со мной. Думаю, если она примет в этом участие, то сможетсправиться с тем, что он ей сделал.

Элиза кивнула. Кейт положила руки мне на плечи, пока явытирала глаза.

— Просто помни, — сказала она, — теперь ты свободна.

Охотники помогли погрузить Балтазара в фургон. Он выгляделпо-настоящему мертвым, с этим торчащим из груди колом, и мне было не по себе.Милош посоветовал Лукасу несколько мест, подходящих для сжигания вампирскихтрупов, и я подумала, что он уже неоднократно делал это раньше. Менязаколотило.

Я захлопнула дверцу фургона. Лукас включил зажигание ивыехал на дорогу. Через несколько кварталов я переползла на заднее сиденье, гдележал Балтазар, и спросила:

— Сейчас?