Интересно, почему? Что успело произойти за то время, пока они ехали в метро и поднимались по эскалатору?

«А вдруг, — кольнула девушку догадка, — он пошел против своих? Назвал же он преследователей братьями!»

Но спрашивать, так это или нет, Саша не стала. Решила припрятать вопросы до поры до времени. Тем более, вокруг было столько всего замечательного!

И памятник маршалу Жукову, и здание университета на Моховой, Иверские ворота, а за ними — Казанский собор и Красная Площадь! И Кремль — такой близкий, такой величественный!

— Вот это да! — вырвалось у девушки.

— Красиво, ведь… ма?

— Я — не ведьма, — с достоинством ответила Саша.

Кажется, ей все-таки удалось правильно истолковать поведение их проводника и его мотивы. Вероятнее всего, он, поддавшись добрым порывам, действительно пошел против своих. И возможно, теперь оказался изгоем. Это, конечно, было плохо, очень плохо…

Но кое-что все-таки никак не поддавалось разумению: откуда у него это словечко, «ведьма»? Неужели в Москве, в двадцать первом веке сохранились средневековые порядки?

— А вот и проверим, кто ты, — с угрозой ответил монах. — И проверим уже скоро. Мы почти пришли.

В ответ Саша подняла взгляд на Колю: может, не пойдем?

Но тот подмигнул: не бойся, мол. Я с тобой.

Девушке ничего не оставалось сделать, как согласиться с другом. В полном молчании троица обогнула Казанский собор и повернула налево.

«Никольская», — на автомате прочла Саша.

Никольская, насколько она помнила из курса истории Москвы, была пешеходной улицей. На нее выходил ГУМ — вот он, справа! Напротив него блестели витринами многочисленные бутики. Интересно, что позабыл монах в этом царстве потребления?

Ответ не заставил себя долго ждать. Монах свернул в подворотню — окружающая действительность резко утратила столичный лоск и блеск. Убогое одноэтажное строение с осыпавшейся штукатуркой прямо напротив выхода из подворотни так резко контрастировало с глянцем ГУМа, что девушка не сразу обратила внимание на небольшую церквушку справа.

— Сюда, — прошел мимо храма Амвросий. Указал на неприметную кованную дверцу в кирпичной стене. — Милости прошу.

И таким было это его «милости прошу», что Саша поежилась, хоть и не чувствовала за собой абсолютно никакой вины.

***

За тяжелой кованной дверью — им пришлось сгибаться с три погибели, чтобы под ней пройти — оказался очередной, совсем небольшой дворик. Первым, кого Саша в нем увидела, был огромный черный косматый барбос. А рядом с ним — еще один громадный пес. Сам рыже-черно-белый, а морда… в черных конопушках! Московская сторожевая, так, кажется, называлась такая порода. А тот черныш рядом — русский черный терьер. Ну, если ее не подводила память, а учебники Пограничья не лгали. Хотя, с чего бы им лгать?

Пока Саша вспоминала и сопоставляла, появился третий гигант — на этот раз снежно-белый, с черным носом алабай. Вот он подошел к собратьям, вот все трое вопросительно уставились на Амвросия: что скажешь, мол?

И монах пропел — низким, хорошо поставленным голосом клирика:

— Ведьма!

И было несколько секунд, в течение которых Саша не дышала: в учебниках говорилось, что все три породы к врагам беспощадны! А девушка догадалась, что означает эта команда…

И Коля, верный, преданный друг, замер на месте — не зная, что делать. Доверился Амвросию? Наверняка. Монах же помог им уйти от преследователей! Вот Звеновой, поди, и думал, что Амвросий — друг. Наверное, собирался в спокойной обстановке объяснить, что не надо обзывать Сашку ведьмой, ей это не нравится… А оно вон как вышло! Монах возьми, да и заведи их в ловушку! И теперь было совершенно непонятно, что делать: дернись Коля ее защитить, и собаки бросятся на них, сто процентов!

Все это Саша прекрасно понимала. Понимала и то, что ей, а не Коле придется их защищать. Хотя бы потому, что огромные собаки смотрели на нее не с подозрительностью, а… с любопытством.

Стоп. С любопытством.

«Двум смертям не бывать», — подумала Саша и… сделала шаг.

Псы никак не отреагировали на это. Только Коля дотронулся до ее рукава…

— Не бойся, они — хорошие собачки, — сказала Саша.

И шагнула еще раз. Потом еще. И еще…

Спиной она чувствовала, как переживает за нее друг. Слышала и то, как прерывисто дышит Амвросий, будто ждет какой-то определенной реакции со стороны собак. Потом Саша прочитала, что русский черный терьер подпускает нарушителя близко-близко — с тем, чтобы вернее схватить! Но тогда девушка об этом не знала, ею двигало лишь восхищение перед огромными и, как ей казалось, великодушными и добрыми по отношению к человеку животными. Да и талисман куратора, предупредивший ее о смертельной опасности там, на Патриаршем мосту, не жег.

Талисман Сашу не обманул. Трое громадных псов спокойно дали девушке себя погладить. Если бы она догадалась оглянуться, то увидела бы, какой букет эмоций написан на лице монаха Амвросия: удивление, возмущение, даже гадливость… Но Саша на монаха не смотрела. Она гладила гигантов, говорила им, какие же они замечательные и чудесные. Девушка, не знавшая, как зовут псов, даже имена придумала, всем троим: Черныш, Конопуш и Снежный.

— М-да… — В Сашино общение с четвероногими вклинился голос Амвросия. — М-да… Получается, ты не ведьма.

— Я — магичка! — не оборачиваясь, бросила девушка. — А еще мы с Конопушем одной крови, — вспомнила она известную сказку. — Он и я.

— Дела… — продолжал сыпать междометиями Амвросий. — А братья тебя чуть было не убили! Если бы я не засомневался…

— Постой! — мигом отреагировал Коля. — Они тоже хотели убить Сашку?

И таким было это «они тоже», что девушка даже перестала гладить Снежного.

— Ого! — повернулась к парням она. — А кто еще?

— А про того амбала на мосту ты, выходит, уже позабыла? Экая у тебя короткая память, Саш!

— Я… — девушка покраснела. — Просто мое первое задание… В общем, эти каннибалы так меня удивили, что я действительно забыла о том, что на меня напали на мосту.

В ответ Коля не сразу нашел, что сказать. Во-первых, он не знал, что заданием девушки были именно людоеды. Во-вторых, о таких вещах, как нападение на мосту, забывать было ни в коем случае нельзя. И Сашке, окончившей Школу Пограничья, по идее, это должно было быть известно!

Звеновой уже собрался было напомнить девушке, что она непозволительно беспечна, когда заговорил Амвросий:

— А про людоедов ты мне все-все-все расскажешь, ведь…

— Стоп-стоп-стоп! — тут же отыскал нужные слова Коля. — Опять «людоеды»? Это те парни, которые окочурились в том кафе, что ли?

— Окочурились? — вздрогнула Саша.

Она ведь так и не посмотрела, что стало с каннибалами. Сформулировала свое отношение и высказала, как и