Прошлой ночью? Просто потому, что они занимались любовью? Или, может, будет правильнее сказать, что она почувствовала это еще с их первой встречи и только не признавалась сама себе?

Мало того, она боролась с этим чувством, уверяла себя, что ничего подобного нет и в помине, пыталась выкорчевать Финна из своего сердца. Ей казалось, что тогда она станет слабой и уязвимой.

Но теперь все не так. Теперь она обрела способность понять, что с ней случилось. Все ее предубеждения, барьеры, которые она с таким тщанием воздвигла между собой и любовью, рухнули, и она испытывала такое облегчение, словно с ее души свалилась непомерная тяжесть. Это тяжкое бремя заключалось в том, что с точки зрения такой женщины, какой она была, ответственной, крайне серьезно относившейся к жизни, любовь являлась не более, чем излишеством, непозволительной роскошью.

Имея перед глазами пример своих безответственных родителей, живших одним днем и не задумывавшихся ни о дочери, ни о будущем, Мэгги, в противоположность им, решила, что ее долг — никогда не забывать об ответственности, ради этого подавляя свои эмоции.

Сейчас же ее осенило — такое самоограничение вовсе не необходимо. Ей стало ясно, что любовь и ответственность вполне могут идти рука об руку, а независимость совсем не обязательно означает одиночество.

Когда Мэгги в первый раз сказала Финну, что любит его, она мгновенно возненавидела самое себя, а заодно и его тоже только потому, что, как ей казалось, он непременно воспользуется ее признанием, дабы возвыситься над ней. Потому-то она и стала уверять себя, что это неправда и что она его не любит. Но теперь она все поняла. Надо слушаться своего сердца, вот и все. Ну ничего, теперь все пойдет иначе, с улыбкой сказала себе Мэгги и вдруг поймала себя на том, что напевает «Свадебный марш»…

Когда спустя четверть часа Финн вошел в кухню, Мэгги работала на компьютере.

— Пять минут — и я освобожусь, — буркнула она.

Тут запищал мобильник, она, не глядя, взяла его и поднесла к уху.

— Вас слушают. — Голос ее звучал сухо и деловито. — Не беспокойтесь, — произнесла Мэгги уже мягче, потому что звонила девушка, которую она не так давно устроила на работу. — Если то, что вы мне рассказываете, связано с сексуальным домогательством, то я лично поговорю с директором. Я вернусь в Лондон вечером, а завтра, если хотите, мы можем вместе позавтракать.

Финн, стоявший за спиной Мэгги, сжал губы. Как он мог подумать, что у них может быть что-то общее? Если Мэгги будет в Лондоне, а он тут, то ему такие отношения не подходят. Это все равно что жевать гамбургер, когда хочется чего-то посущественнее, чего-то такого, над чем можно посидеть, наслаждаясь, как наслаждался он самой Мэгги и тем, что испытывал к ней. Эти чувства не утолить встречами время от времени, и он ни за что не пойдет на то, чтобы быть лишь частью ее жизни, занимая отведенный ему скромный уголок.

Финн, нахмурившись, смотрел на склоненную голову Мэгги. Она все возилась со своим ноутбуком, что-то бормотала себе под нос и была так поглощена работой, что, если б он исчез, то, наверное, она бы и не заметила.

Еще несколько секунд, она закончит и тогда… Мэгги заставляла себя сосредоточиться на работе. Если она поддастся нестерпимому желанию броситься Финну на шею и признаться ему в своих чувствах, то все, работе конец. А ведь у нее есть обязательства, как ни крути…

— Ну, вот и все. — Мэгги выпрямилась и с облегчением вздохнула. — А как там альпака? — Она с улыбкой посмотрела на Финна. — Финн, что случилось? — Улыбка на ее лице увяла, сменившись тревогой.

— Так дальше не может продолжаться, — сердито сказал он, глядя куда-то в сторону, потому что взгляд наверняка выдал бы его горечь. А уж самое последнее, чего он хочет, так это упрашивать ее бросить Лондон и переехать к нему. Ну уж нет, он заранее знает ответ.

Мэгги потрясенно молчала. Молодая женщина была уверена — если она попробует заговорить, то обязательно расплачется.

А ведь она ожидала совсем другого: что Финн станет говорить о том, как много для него значит прошедшая ночь, что очень любит Мэгги и ни за что не отпустит ее. И что же? Его жестокие слова все еще бились у нее в ушах.

Мэгги никак не могла поверить, что он ее отвергает.

— Прошедшей ночью… — пробормотала она, с трудом выдавливая слова.

— В постели мы прекрасно подходим друг другу, — перебил ее Финн. — Этого не станем отрицать ни вы, ни я. Я никогда… — Он осекся и застыл, хмуро глядя на Мэгги.

— Что никогда? — язвительно вопросила Мэгги. Она чувствовала, что ее несет в пропасть, но уже не могла и не хотела остановиться. — Вы никогда не встречали женщину, которая с такой готовностью прыгала бы к вам в постель, так что ли? — Она натужно улыбнулась. — Ну что ж, в конце концов, секс ради секса — не преступление, правда? Мужчины постоянно это себе позволяют.

Мэгги чувствовала себя так, словно сердце ее разорвалось на части и вместе с хлещущей из него кровью уходит ее жизнь, но Финн ни за что не должен был это заметить. Как она могла так ошибиться? Надо же быть такой дурой, чтобы вообразить, будто для него это столь же важно, как и для нее. Он, видите ли, смотрел на нее, обнимал, а она решила, что он неравнодушен к ней.

У Мэгги так сильно дрожали руки, что она с трудом закрыла ноутбук.

— Снег практически растаял, — заметила она. — Не вижу причин здесь задерживаться. — Мэгги направилась к выходу.

— Вы ничего не забыли? — проговорил Финн ей в спину.

На какой-то миг Мэгги подумала, что Финн раскаялся и пытается как-то поправить ситуацию. Она медленно повернулась. Но нет, по его лицу сразу стало ясно — что бы он ни собирался сказать, это будет точно не объяснение в любви. Мэгги стиснула зубы, заставляя себя стоять прямо и, не дай бог, не грохнуться на пол.

— И что же? — спросила она тихо.

— Мы не решили насчет Вдовьего дома, — ответил Финн.

В такой момент он способен обсуждать это?

Нет, ну надо же быть таким идиотом, сердито подумал Финн. Ведь понимает же, что ради собственного спокойствия лучше с ней больше не видеться, а сам сует голову в петлю, предлагает дом, хотя знает, что если там поселится бабка Мэгги, то и она сама тоже станет приезжать.

Каким-то немыслимым образом заставив свой голос звучать твердо и спокойно, Мэгги сказала:

— Вы намеревались сдать мне Вдовий дом при условии, что я никогда не буду в нем останавливаться со своим несуществующим любовником. Согласна даже на большее: я вообще сюда не буду приезжать.

— Но ведь вам захочется навестить бабушку, — хмуро произнес Финн.

Уж не думает ли он, что она заявится под этим предлогом, чтобы увидеть его? Не дождется.

— Конечно, захочется, — согласилась Мэгги. — Но не бойтесь, я не стану ради этого навязывать вам свое общество. В конце концов, я смогу видеться с ней и в Лондоне.