Но как он ни улыбался мне, чаевых я ему так и не дал.

Поднявшись на девятнадцатый этаж в старом просторном лифте, который во времена Тито казался чудом техники и для американцев, я осторожно осмотрелся. «Москва» раньше была лучшей из белградских гостиниц. Да и сейчас она оставалась дорогой и престижной. В холле висели портреты Ленина и Брежнева от мастеров соц-арта. Цвет стен гостиницы, как вы понимаете, был выдержан в одном из оттенков красного, который принято еще называть алым цветом революции.

Я мягкими кошачьими шагами приблизился к комнате № 1917. Насколько я знал, это был лучший номер гостиницы. Как говорили люди, здесь, на девятнадцатом этаже, останавливались советские партийные боссы, когда после смерти Сталина отношения двух коммунистических стран снова улучшились. Видел этаж и лидеров стран блока неприсоединения. Простому смертному здесь поселиться было невозможно. Но сейчас, конечно, в эти непростые для Югославии моменты, ситуация значительно изменилась. Интересно, почему Корвин поселился именно в этом номере?

Осторожно постучавшись в лучший номер гостиницы, я приложил ухо к алой двери. По ту сторону стояла мертвая тишина. После минутных колебаний я решил постучать вторично. Вдруг дверь быстро открылась внутрь, и я буквально провалился в полумрак: в коридоре просторного номера никого не было. У меня создалось ощущение, что дверь открыл какой-то призрак, чтобы поиздеваться надо мной. Я отдышался и оперся ладонью о стену.

Стены номера были обиты красной парчой или шелком. В воздухе стоял сладковатый до тошноты запах опиума. Постояв минуты две в нерешительности, я снял туфли и прошел в комнату. Шторы комнаты были плотно занавешены. В смешном старомодном кресле-качалке сидел пожилой господин с аккуратно уложенными седыми волосами, одетый в серую тройку. Это скорее всего и был тот самый Матвей Корвин, коварный резидент мистера Териона. Дипломат держал в руках большую китайскую трубку и с наслаждением затягивался. Вампир приветливо махнул мне рукой:

– Садитесь, Горич. – Корвин открыл большие злые глаза с прожилками капилляров. У него была седая бородка и усы а-ля Фрейд. – Кофе, ибискус[16] или опиум? – Он с ироничным выражением лица протянул мне трубку. – Давайте, присоединяйтесь к матрице. Не вы последний, Горич, не вы… последний.

– Спасибо, я не курю. – Я сел напротив журнального столика на большой диван с чудными узорами.

– Напрасно, Горич, опиум – кровь души. – Корвин усмехнулся и посмотрел на часы. – Ладненько, на сегодня пока хватит.

– Опиума? – иронично спросил я.

– Нет, бомбардировок… НАТО будет продолжать бомбить и бомбить ежедневно, пока сербы совсем не отдадут нам Косово. Вы будете умирать по чуть-чуть, но каждый день. Знаете ли, профессор, капля камень точит… – Он снова затянулся опиумом и тихонько процедил сквозь зубы: – Кто знает, что лучше…

– Вы это о чем? – Я скрестил руки в замок.

– Разбомбить Сербию сразу или сломить волю народа точечными бомбардировками? Что, по-вашему, лучше? – Корвин властным жестом остановил мое возмущение. – Полно вам, Горич, вы же прекрасно знаете, кто я такой! И знаете, что мне от вас нужно.

Я выдержал паузу, думая, как ответить на откровенный выпад вампира:

– Допустим. Но все-таки, может быть, вы скажете сами, что же вам от меня нужно, чтобы я не терялся в ненужных догадках? Вы же пригласили меня не для того, чтобы курить со мной опиум? И не для того, как я понял по вашим словам, чтобы обсуждать со мной гуманитарную катастрофу в Боснии или тяжелое положение косовских цыган.

– Нет, профессор. Я хочу знать про секретное мистическое оружие, сербские, так сказать, точечные бомбардировки. – Он повысил голос: – Про ваш ответный удар, черт возьми!

Агрессия Корвина полыхнула мне в лицо. Мне стало страшно и неприятно, почти как во время моих ночных кошмаров. Мои ладони вспотели от неприятного, порабощающего душу страха.

– Поясните мне, пожалуйста, что вы имеете в виду. Я и правда не очень вас понимаю.

Корвин, прищурившись, внимательно посмотрел на меня:

– На чьей вы стороне, Горич?

– Разумеется, на своей собственной.

Мой ответ явно обрадовал Корвина и даже развеселил. Он вытряхнул пепел из трубки в хрустальную пепельницу в виде Московского Кремля и рассмеялся:

– В таком случае доллары вам не помешают, Горич!

– Я предпочитаю брать взятки динарами.

– Эх, люблю я патриотов. – Вампир положил трубку на журнальный столик и потянулся. – Значит, так, Горич… Друзья покойного Настича… – Корвин вопросительно посмотрел на меня, – …держат в заключении около тысячи безродных недовампиров, той нечисти, которая во все века появлялась от нашей легкомысленности и глупости. Наши недобитые отпрыски от мелких глупых интрижек, неприкаянные дампиры[17], выжившая после укусов чернь… Была б моя воля, я бы наказывал наших за такие шалости. Нарушения темных правил не проходят бесследно для всей нашей расы. Если уж и хотят так веселиться, пусть хотя бы заметают следы своих похождений. – Корвин покраснел от раздражения. – Без аристократизма, Горич, без сильной воли и правильного воспитания вампир быстро превращается в зомби. В зло низшего порядка, как ураганы и смерчи. У нас есть свой закон, без которого любой вампир – лишь безликая нежить.

– Я, конечно, польщен, что вы мне рассказываете такие тонкости из жизни вампиров, но…

Корвин поморщился:

– Мне хорошо известно, Горич, не спрашивайте откуда, что вы знаете, почему они, эти упертые фанатики-обиличевцы, не уничтожают мерзких тварей, которых мы ненавидим не меньше людей, а поддерживают их в растительном существовании. – Он медленно покачал пальцем. – Вы все знаете, Горич. – В его голосе появились железные нотки: – И я должен посмотреть на все это. Просто посмотреть, ничего более. Покажите мне, где они прячут этих чудовищ! Вы меня приводите туда, не важно, каким образом, а я плачу вам живые деньги. Вам же все равно, откуда их принимать, от них или от нас. Деньги ведь не пахнут, не так ли?

У меня вырвался непроизвольный нервный смех:

– Вы ошибаетесь, Корвин… еще как пахнут. И здесь, в ваших словах, я чую большущую опасность, поэтому не могу принять ваше предложение, каким бы щедрым оно ни было. Жизнь-то она одна, а покойники, как известно, в деньгах не нуждаются.

Вампир злобно нахмурился:

– Вы серьезно думаете, Горич, что они опаснее нас?