к дому, она остановилась перед выходом – где же олененок мог пролезть? Потом обратила внимание на хлипкую внешнюю дверь, через которую сама только что зашла в хлев. Ребекка была уверена, что вчера ее запирала.

Девочка повернулась к отцу и увидела, что тот внимательно на нее смотрит.

– Так же, как и мы. – Ребекка снова подошла к воротам. – Он попал сюда через дверь.

Отец кивнул.

– Но… зачем? Он перепрыгнул через ворота и попал в огороженный проход. Зачем лезть в загон к овцам? Почему просто не остаться в хлеву? Неужели он не испугался?

Олененок немного успокоился, но не сводил взгляда с Ребекки и ее отца.

– Ему было холодно и одиноко, – сказал фермер. – Это и толкает животных на такие поступки.

– Что ты собираешься с ним делать?

– Здесь ему оставаться нельзя.

– Почему?

– Мало ли, чем он болен. Дикие животные разносят всякую заразу. – Отец вздохнул и взглянул на дочь. – Пойдем обратно в дом, выпьем чаю.

– Но мы же еще не покормили овец.

– Ничего, потерпят.

•

Два дня назад мать Ребекки заставила ее раздеться. Девочка не завела пса на ночь в дом. Она постоянно все забывала.

Он дрожал от холода, Бекка.

Снимай кофту, Бекка.

Снимай кофту.

– Мама, не надо…

Снимай штаны.

– Пожалуйста, мам…

Холодно, правда? Вот и ему было так же холодно.

– Мне очень жаль…

Тебе жаль? Не может быть.

Ты не умеешь сочувствовать.

Встань тут.

Мать ушла в хлев, и через несколько секунд из свернутого кольцами шланга потекла вода.

Ребекка стояла на ветру без кофты и без штанов.

Ее трясло, а мать все не возвращалась.

Вода подбиралась к ее босым ногам.

– Нет, нет, нет, нет… – забормотала девочка. – Нет, нет…

Она дрожала и плакала, а матери все не было.

Мимо время от времени проезжали машины, но никто не остановился. До самого горизонта тянулись поля, по которым ползли тени облаков, сменяемые лучами света.

Вода залила ее стопы, и Ребекка обмочилась. По всему телу прошла неудержимая дрожь.

Никто не выключил воду, однако из шланга, который понемногу разматывался, ее тоже не окатили. Девочка тряслась и рыдала, обхватив себя руками, но не могла пошевелиться. И потом еще долгие месяцы Ребекка не могла понять, почему она не сдвинулась с места, почему позволила сделать с собой такое.

•

Об этом случае они никогда не говорили. Одобрил ли отец наказание? Знал ли вообще о том, что задумала его жена? Ребекке оставалось только гадать.

Зато потом мать была с ней добра. Какое-то время.

Когда они обнаружили олененка и после этого вернулись в дом, мама Ребекки приготовила чай, и всей семьей они посмотрели скучный документальный фильм, который как будто специально сняли для скучного воскресного утра. Отец сказал, что сегодня сам займется овцами, а дочь пусть отдыхает, а то вид у нее вроде как нездоровый. Мать возразила, мол, с ней все в порядке, но девочка все равно осталась дома, хоть и не по своей воле.

Мама приняла лекарства, таблетки от сердца.

Она всегда говорила Ребекке, что надо хорошо питаться и делать зарядку, иначе будет такой же больной, как и ее мать. Позже девочка узнала, что мамины проблемы со свертываемостью крови никак не связаны с питанием. Они вызваны совсем другим.

Ближе к вечеру Ребекку послали в хлев – достать горох из морозилки.

Овцы стояли и в крытом, и в уличном загоне, небо постепенно темнело. Олененок исчез. Корыта для воды были наполнены, а те, что для еды, пустовали. Овцы едят очень быстро.

Ребекка взяла замороженный горох, пошла обратно в дом, но вдруг услышала какой-то шум.

Обернулась – никого.

Зашагала дальше, и вот снова этот скрежет, уже громче. Точно, это ведь звук какого-то инструмента из папиной мастерской.

Ребекка прошла мимо пластиковых и металлических емкостей, детских ведерок, старой газонокосилки, развалившейся на три части, рядом с которой валялся еще и чемодан. Заглянула в открытую дверь: отец стоял к ней спиной, на нем был фартук, вся поверхность рабочего стола застелена брезентом. Он не слышал ее шагов, а может, слышал, но не отреагировал.

Он отложил инструмент, и Ребекка увидела, что на столе лежит тело животного. С каждой стороны от фермера свисали по две ноги, покрытых чем-то красным и влажным.

Ребекка подошла ближе.

– Пап, что ты…

Он на мгновение замер.

– Что ты делаешь? – Она не могла разглядеть, что происходит.

– Почему ты не дома? – спросил он, не оборачиваясь.

– Мама отправила меня за горохом.

В подтверждение девочка подняла вверх пачку гороха, хотя отец не смотрел в ее сторону. Через пару секунд она покраснела и опустила руку, затем перевела взгляд на стол. С животного сняли шкуру.

– Пап?

Он повернулся, и Ребекка увидела, что на месте головы остался всего лишь обрубок.

Отец отрезал ему голову. Ну естественно.

Так всегда делают, когда убивают оленя.

День 3

Глава 29

Ребекка вернулась ночью, дверь была открыта. Полицейские наконец-то забрали лошадиные головы и уехали с фермы.

В прихожей хранили грязные сапоги, дождевики, наполнитель для кошачьего туалета и корм для хомяка, коробки со сломанными и давно забытыми вещами. Еще тут лежала брошюра от городского совета и несколько запечатанных писем.

– Ты не закрыл дверь! – крикнула она, но отец не отозвался.

Ребекка стянула с себя резиновые сапоги, подпрыгивая на одной ноге на соломенном коврике. Сквозь грязное окно заметила, как мимо фермы по неосвещенной дороге прогрохотал грузовик.

Снимая флисовую куртку, девочка вздрогнула от боли. Всю правую руку, от плеча до запястья, покрывала жуткая сыпь. На подсыхающих ранках образовалась черная корка. Ребекка уже мазала руку кремом. У нее и раньше появлялось воспаление, то после окота у овец, то после контакта с сухим молоком. А однажды к веку прицепился огромный клещ. По сравнению с этим сыпь – пустяки.

Она направилась прямиком в ванную, заперла дверь. Сбросила с себя грязные вещи и наконец-то встала под струю воды. Все тело ломило. После душа хотя бы перестала кружиться голова.

Ребекка посмотрела на себя в зеркало и увидела торчащие ребра. Она заметила их еще пару дней назад – так странно. Она долго считала себя толстой. Конечно, ей говорили, что это не так, но чужим словам нельзя верить без доказательств. И вот наконец о чудо, – после нескольких месяцев диеты кожа обтянула кости. Ребекка позволила себе съесть лишнего только на день рождения, а выпирающие ребра все равно не исчезли.

Черт, не взяла чистые вещи. Выглянула