Какое-то время Костяк играл в поддавки, изображая жертву насилия. Даже зарычал от боли. А потом ловко провел контрприем и заставил скорчиться от боли самого «смотрящего». Лежень прогнулся в спине, подставляя лицо под удар. Костяк этим и воспользовался. Он ударил кулаком как молотом – сверху вниз. Но тут же сам попал под раздачу. Боец «смотрящего» боднул его лбом в ухо, но тут же пропустил удар, который нанес Кулич.

Лежень лег пластом, зато Костяк смог удержаться на ногах. Он быстро восстановил равновесие и рванул на врага. Он сам по себе был сильным и опасным бойцом, а с ним еще трое таких же мощных «быков». И у Лежня «быки» не слабые, но их было всего трое, и очень скоро они потеряли инициативу…

Трофим и не думал вмешиваться в конфликт. Его хата с краю – как в прямом, так и переносном смысле. У сортира его место, и зачем ему рвать за кого-то жилы, если он смирился с этим?

Но Костяк живо напомнил ему Салтана, который, как ни крути, подло его обманул, поэтому он сам не понял, как оказался в самой гуще событий. С прыжка ударил Костяка кулаком в ухо и тут же рубанул его в челюсть локтем. Откуда-то справа прилетел кулак и с хрустом состыковался с его челюстью. Он ударил в ответ…

Его вмешательство позволило блатным вернуть инициативу, а вместе с тем веру в победу. Противник дрогнул, но отступить не успел. Входная дверь вдруг с грохотом открылась, и в камеру хлынул спецназ.

Трофим выдержал первый удар, устоял на ногах, но тут же на голову снова опустилась дубинка. Кто-то выключил свет в камере и обнулил громкость…

Не так важно качество кофе, как то, где и кто его подает. Эспрессо, латте, капучино, американо – все равно, лишь бы его приготовила Марьяна. Для этого ей нужно всего лишь нажать на кнопку кофемашины. Сделала она это небрежно, без особой радости, и все равно, кофе из ее рук воспринимался как божественный напиток. И она сама как божество…

Салтан с трудом сдерживал эмоции, глядя на нее. Эта женщина кружила ему голову, сводила с ума, хотелось упасть к ее ногам, но нельзя показывать свою слабость. Она должна видеть в Салтане сильного мужчину, который хоть и любит ее, но не страдает как сопливый юнец. Он знает себе цену и всегда может найти ей замену… Если она будет думать иначе, то возомнит о себе, а на него будет смотреть, как на пыль под ногами.

Она подала чашку кофе, он сделал глоток и, как будто невзначай, вынул из кармана конверт с деньгами.

– Здесь три штуки, за декабрь и тринадцатая зарплата.

– Спасибо.

Марьяна сухо поблагодарила его, но за деньгами не потянулась, пришлось самому положить конверт на стол.

Салтан изображал перед ней благородство сильного мужчины, но это на нее никак не действовало. А ведь она знала, что он хочет ее. Очень хочет… Хотя бы полшага навстречу сделала.

А пора уже. Новый год на носу, и Марьяна станет щедрым подарком для него. Новый год они должны встретить вместе…

– Тебе хватает? – спросил он.

– Это не мне, это Трофиму, – покачала она головой. – Он выйдет, я ему все отдам.

Поразительное дело, эту глупость Марьяна сморозила с совершенно серьезным лицом.

– Когда это будет?

– Будет.

– Ты что, реально собираешься его ждать?

Салтан не уставал задавать этот вопрос и себе, и ей и всякий раз получал один и тот же ответ.

– Ты же знаешь, что да.

Она не удивлялась, не смотрела ему в глаза. Она прекрасно все понимала и знала, чего хочет от нее Салтан – отказаться от Трофима и переметнуться к нему под одеяло. Знала это, потому и тяготилась его присутствием. Но не грубила, не прогоняла, похоже, она всерьез боялась его разозлить.

– Одиннадцать лет – это вечность! – не унимался Салтан.

– Я знаю.

– И все это время ты будешь собирать деньги для Трофима?

– У меня есть деньги. И еще я могу продать машину…

– Еще квартиру продай!

– Надо будет, продам, – решительно, хоть и тихо сказала она.

Никак не думал Салтан, что Марьяна может быть такой преданной. Первое время он всерьез считал ее шлюхой, которая, устав от богатого и маломощного «папика», закрутила интрижку с молодым и сильным парнем. А как он мог еще о ней думать, если она с первого раза упала в постель к Трофиму?

Он всерьез рассчитывал, что так будет и с ним. Но просчитался. Марьяна без всякого зазрения совести призналась, что любит Трофима, и наотрез отказалась изменять ему. А брать ее силой Салтан не решался. Он видел, как Трофим убивал Вилена, и это произвело на него серьезное впечатление.

Трофим давно уже за решеткой, но это впечатление все еще держит Салтана в узде. Да и Джут, по ходу, всерьез верит в благородство его намерений. Он такой же тупой, как Трофим, и поэтому может расстроиться, если Салтан возьмет Марьяну силой. Кулакам волю не даст, но зло затаит…

А Трофим реально тупой. Как будто Салтан действительно мог сдать ментам труп Вилена и подставить его под статью. Только идиот мог так подумать. И Нестору ничего не угрожало после убийства Тропинина, подозрения на его счет были, но проблемы из этого никто не делал. Просто Салтану нужно было избавиться от Трофима. И все из-за Марьяны…

– А жить где будешь, если квартиру продашь? – спросил он.

– Что-нибудь попроще куплю.

– И деньги для Трофима собирать будешь?

– Это его деньги.

– Двадцать штук в год, двести двадцать штук за одиннадцать лет. На эти деньги Трофим откроет дело, у него появится свой офис и секретарша. Молодая и красивая. Сколько ему там будет? Тридцать лет? А тебе? Тридцать пять? Уже не молодая. И запущенная… А зачем тебе следить за собой, если Трофим далеко, а ты никого не хочешь?

Не собирался он платить Трофиму так долго. Договор был на три года, а не на одиннадцать лет. Да и три года – это слишком. И вообще, он приносил Марьяне деньги не для него, а для нее самой. Смерть Тропинина оставила ее без содержания, а работать она не хотела. Или не могла. Или даже боялась. С ее красотой нормально работать не получится: обязательно последует непристойное предложение со стороны начальника…

– Я буду следить за собой! – разволновалась Марьяна.

Салтан понял, что зацепил ее за живое.

– И стареть не будешь?

– Ну-у… Для Трофима это не главное!

– А что для него главное? Ты его хорошо знаешь? Уверена в нем?

– Уверена.

– А ты уверена, что из тюрьмы он выйдет тем человеком, которого ты знала? Одиннадцать лет! Строгого режима! Это приговор! С такого срока не люди выходят, а звери! Уж я-то знаю!

– Трофим не такой!

– А ты проверь! Дождись его и проверь! Только не рыдай, когда останешься у разбитого корыта!