В харчевню вошли двое мужчин в легких хлопковых брюках и рубашках и заняли один из двух остававшихся свободными столиков. Новые посетители посмотрели на меня со спокойным интересом, видимо, несколько удивившись, что арабка в одиночестве обедает в ресторане. Я знала, что здесь это не принято. Они заказали национальное блюдо кускус и прикурили сигареты. Было видно, что мужчины никуда не торопятся. Впрочем, арабы вообще никогда не торопятся.

Время от времени я поглядывала на «Мерседес», казавшийся нелепым черным монстром на фоне ослепительно голубого моря. Меня так и подмывало подойти к машине и предложить беднягам стаканчик ледяного сока. Как вытянулись бы у них физиономии!

Мужчины за соседним столиком обсуждали подробности футбольного чемпионата, время от времени выкрикивая имена футболистов. В мою сторону они не смотрели, и я сосредоточилась на поглощении свежайшей и нежнейшей рыбы. Я аккуратно отделяла небольшие кусочки, макала их в злющий соус и с наслаждением отправляла в рот. Наслаждение сменялось нестерпимым пожаром на языке и в горле, и я гасила его ледяным соком.

Парни за соседним столиком расплатились по счету и поднялись. Высокий кудрявый молодой араб прикоснулся бумажной салфеткой к губам и бросил ее на пол, почти у моих ног. Я с удивлением подняла голову. Можно быть неряшливым, но не настолько же! Впрочем, на мою реакцию мужчины не обратили никакого внимания, безразлично скользнув по мне взглядом, и неторопливо вышли из ресторанчика. Я немного посидела, наблюдая, как они садятся в машину и отъезжают. Затем заплатила за обед похожими на простыни ливийскими динарами и отправилась в отель. «Мерседес» проводил меня до въезда в «Гранд-отель». Говорят, что ливийские спецслужбы Истихбарат одни из лучших в мире, но, честно говоря, их откровенная слежка нервировала меня. Да и роль подсадной утки мне не нравилась.

Патрик вернулся с переговоров усталый и измученный.

— Как провела день, милая? — спросил он довольно безразлично, видимо, у него не было сил изображать любящего мужа.

— Прекрасно! — с воодушевлением откликнулась я, и принялась рассказывать о посещении Медины и окрестностей Триполи. — И вообще мне здесь очень нравится. Красивый город, милые люди, — последнее заявление было адресовано вовсе не Патрику.

— Рад за тебя. Не слишком устала?

— Нет, вовсе нет. Приняла душ, поспала под кондиционером. А вот ты, я вижу, не в лучшей форме.

— Да… Плохо переношу жару, особенно в сочетании с кондиционерами. Кажется, уже простудился.

Я хотела было задать ему пару специальных медицинских вопросов из маминого арсенала, но вовремя вспомнила, что о собственном муже я должна знать все.

— Прими душ, станет легче, — посоветовала я Патрику.

Через несколько минут он вышел, вытирая влажные волосы полотенцем.

— Ты, как всегда, права, Мишель. Почувствовал себя человеком. Как дети, ты не звонила?

— Ждала тебя, они ведь всегда требуют папочку к телефону, — улыбнулась я. Кажется, из нас получилась вполне гармоничная семейная пара.

Мы позвонили в Париж, и я пощебетала с «няней» моих несуществующих детей. Самих детей, естественно, дома не оказалось.

— Вечером идем на прием, — сообщил Патрик, развалясь на широченной кровати и разворачивая местную газету. — Не хочется. Лучше бы провели с тобой вечерок вдвоем, но работа есть работа…

Мне показалось, что он посмотрел на меня с нескрываемым сожалением. Он очень милый, этот Патрик. Интересно, кто он на самом деле? Почему он участвует во всем этом?

— А куда мы идем?

— О, Мишель, это очень ответственное мероприятие. Прием устраивает сам, — он так выразительно произнес эти слова, что сразу стало ясно, что речь идет о Главном Лице страны. — Приглашены представители нефтяных компаний, участвующих в тендере на ее разработку. Речь идет об очень, очень больших деньгах, поэтому он лично контролирует процесс. Не знаю, где это будет происходить, и никто заранее не знает, где. Сотрудники службы безопасности приедут за гостями и отвезут их на прием.

— А как следует быть одетой? — задала я резонный женский вопрос.

— Вечернее платье, но очень скромное, закрытое, с длинными рукавами.

Я открыла чемодан и извлекла оттуда длинное черное шелковое платье, расшитое мелкими стразами. Что ж, надо отдать Саиду должное, у него отменный вкус. Я не собиралась его примерять, но не удержалась и влезла в прохладный шелк. Придерживая волосы собранными на затылке, я вышла к Патрику и повертелась перед ним, подражая движениям манекенщиц.

Патрик восхищенно оглядел меня:

— Ты очень, очень красивая… Мишель, — проговорил он после паузы.

Мы долго ехали через город, а затем по пустынной дороге, углубляясь на юг. Свет высоких звезд поглощали казавшиеся бархатными пески пустыни. Я чувствовала себя нелепо в длинном вечернем платье. Патрик молчал, держа меня за руку и чуть сжимая мои пальцы. Он волновался, мне казалось, что я даже чувствую биение его сердца и учащенное дыхание. Его волнение передавалось мне.

Внезапно из темноты выплыл сияющий огнями огромный зеленый шатер. Видимо, это и был своеобразный зал приемов. На импровизированной стоянке из утрамбованного песка уже стояли машины. Поодаль виднелся черный силуэт вертолета, вероятно, принадлежавшего хозяину. Темнокожие охранники проводили нас внутрь, и я поразилась роскошному убранству, изобилию ковров, изысканно накрытым столам. Мужчины были в смокингах, многие из них — без дам. Я чувствовала, что на меня обращают внимание, и приосанилась. В конце концов я не только героиня шпионской истории, но и интересная женщина.

Патрик направо и налево расточал улыбки, был очарователен и любезен, здоровался с представителями других нефтяных корпораций. Создавалось впечатление, что это просто светская вечеринка, а не решающий раунд борьбы за крупный подряд. Я небрежно держала Патрика под руку, помалкивала и только улыбалась.

Внезапно из-за какой-то занавеси появился человек средних лет в экстравагантном и эклектичном полуарабском-полуевропейском одеянии. На нем был белоснежный костюм, зеленый тюрбан и коричневый бурнус. Дополняли его облик солнцезащитные очки. По тому, как горделиво и с каким чувством достоинства он держался, какая наступила неожиданная тишина и как напряглись многочисленные охранники, я поняла, что это и есть Хозяин. В этом человеке было что-то пугающее, но одновременно и достойное восхищения.

Он закинул на плечо край бурнуса и принял позу древнеримского оратора. Удивительно, даже при этом он совершенно не выглядел смешным. Все почтительно молчали. Выдержав паузу, он произнес краткую экспрессивную речь, посвященную тому, что его страна — свободная и демократическая, открытая для всех людей доброй воли. Она богата и способна предоставить рабочие места гражданам других государств… если, конечно, они лояльны по отношению к его стране. Он закончил на оптимистичной ноте, в том смысле, что черное золото ждет, и представил группу ливийских бизнесменов из нефтедобытчиков.