— Стащил дубликат ключей, когда свечи искал, — Тимур подплывает к Наташе и трясет связкой ключей перед ее лицом. — Вот такой я. Бессовестный.

Окидывает меня быстрым взглядом и одобрительно хмыкает.

— Проваливай, — шипит Наташа.

— Двести тысяч, сучка, за пять ночей, — приближает к ней лицо и усмехается. — за двоих в постели. За два смычка, глубокие заглоты и прочие грязные и отвратительные вещи.

Наташа сглатывает.

— Тимур, — вздыхаю я.

— Цыц, Одинцова, — щелкает пальцами и вглядывается в глаза Наташи. — Двести штук зеленых, Ната.

Наташа ведет плечом, кусает губы и шумно выдыхает.

— Тимур, — повторяю я. — Это несмешно.

— Рот на замок, Одинцова. Открываешь его только по приказу, — шипит Тимур и скалится в улыбке, от которой Наташа бледнеет. — Двести тысяч. И твой ответ? Не задерживай меня, милая.

Глава 33. Беседа о приличных мужчинах

— Двести тысяч за вас двоих? — едва слышно уточняет Наташа.

— Нет, не за нас, — Тимур сладко улыбается ей.

— И к чему это все? — обескураженно спрашиваю я. — Тебе, что, деньги лишние?

— Как не за вас? — Наташа округляет глаза.

— Кто платит тот и музыку заказывает, — Тимур пожимает плечами. — Я тебе предлагаю двести штук, чтобы ты пять ночей развлекала двух моих знакомых.

Я все жду, когда Наташа залепит ему пощечину, а она лишь медленно моргает, переваривая услышанное. Я должна утихомирить Тимура, но не нахожу слов, чтобы описать его мудачество по отношению к Наташе. Так нельзя.

— Давай так, — Тимур лезет в карман брюк и достает телефон, — Рома сейчас привезет деньги, чтобы ты их воочию увидела и приняла верное решение.

— И какое же тут решение верное? — усмехаюсь я.

— Любое, Одинцова, — Тимур быстро бежит пальцами по экрану, набирая сообщение. — Либо гордость сохранит, либо будет при деньгах. Двести тысяч это немаленькая сумма.

— И ты готов ею вот так швырятся? — приваливаюсь к косяку дверного проема.

— Я могу себе это позволить. Планировал проссадить их в казино, — Тимур пожимает плечами и прячет телефон, — но планы изменились. А теперь прошу меня извинить, мне надо отлить.

Он шагает прочь, и Наташа шепчет:

— Рома реально привезет двести тысяч?

Я молча почесываю бровь. Слышу в ее голосе недоверие, надежду, страх и возмущение.

— И какие у Тимура знакомые? — задает Наташа очередной тихий вопрос. — Приличные?

Перевожу на нее утомленный взгляд. Даже думать не хочу, какие у Тимура знакомые. Она согласится, потому что для меня и для нее двести тысяч долларов — огромная сумма. Я даже не могу сразу прикинуть, сколько это в рублях, потому что мозг отказывается считать. Много и точка.

— Это можно квартиру купить. Хорошую квартиру в нормальном районе, — Наташа слабо улыбается, будто пытается оправдаться передо мной. — Или даже дом. Я всегда мечтала о доме.

— Бойтесь своих желаний, — ободряюще похлопываю ее по плечу и иду на кухню.

Мне остро необходима чашка ромашкового чая. Не то чтобы я нервничаю, но мне хочется согреться и отвлечься на медленные глотки. Почему Тимур подкидывает и подкидывает мне новые сюрпризы. Что он хочет доказать своим поступком? Что женщины продажные шлюхи? И что дальше?

— Неправильно ты, Одинцова, чай пьешь, — напротив на стул опускается Тимур, и его лицо расплывается в улыбке, когда я перевожу на него взгляд.

— А как надо? — замираю с чашкой у рта.

— У меня на коленях.

Встаю, подхожу к нему и без тени стыда усаживаюсь на колени. Делаю невозмутимый глоток, а Тимур неторопливо поглаживает меня по бедру, вглядываясь в лицо.

— Нам придется постараться, чтобы растопить тебя, да?

— Я не совсем тебя понимаю, — опять прикладываюсь к чашке.

— Мне нравилось, как ты краснеешь, а сейчас…

— Дай мне несколько секунд, — отставляю чашку и аккуратно пощипываю себя за щеки, а затем похлопываю, разгоняя кровь. Смотрю на Тимура и спрашиваю, — так лучше?

— Совсем не то, — Тимур касается моей щеки, — давай я тебе помогу.

Тимур целует меня в шею, а я у него спрашиваю:

— Ты кому собрался скормить Наташу?

— Какая тебе разница? — его губы поднимаются к ямочке под мочкой.

— Ты поступаешь некрасиво.

— В очередной раз, — покусывает за мочку и шумно выдыхает. — Ни совести, ни морали и у меня есть к тебе предложение.

Я напрягаюсь в его объятиях, потому что игривый тон не предвещает ничего хорошего.

— Накинем тебе еще пять дней, а Наташа останется нетронутой и с деньгами, — чувствую, как он ехидно улыбается, — если ты так печешься о ней.

— Что за вздор? — я отстраняюсь от Тимура, и он вскидывает бровь. — Ты сейчас серьезно?

— А что? Нет? — указательным пальцем спускается по шее от подбородка до яремной ямки. — Тогда позволь своей подруге самой решать. Она девочка взрослая и, можно сказать, ей повезло. Внешность у невыразительная и блеклая и никто в здравом уме не предложил бы за ее тощий зад столько денег. А я человек порывистый и мне не понравилось, как она самонадеянно заявила, что под двух мужиков не легла бы. Вот и посмотрим, какая она принципиальная, когда перед ней будут лежать пачки свеженьких долларов.

— Зачем ты так?

— Затем, что могу, — щурится, — но если тебе так жаль подругу и ты не хочешь ставить ее перед сложным выбором, то мое предложение все еще в силе.

Мне до него не достучаться, а его предложение отработать за Наташу, которая останется в итоге при деньгах, абсурдное. Не настолько я жертвенная идиотка, чтобы за соседку, что не держит язык за зубами, вступаться. Да, пусть сама решает, готова ли она за деньги перешагнуть через свои принципы, но мне в душе гаденько, будто я ее подставляю.

— Под стариков не лягу, — на кухню врывается решительная Наташа.

— Ты не в том положении, чтобы тут условия выдвигать, — Тимур переводит на нее скучающий взгляд. — Что это еще за капризы? Я тебе двести штук предлагаю.

— Я должна на них посмотреть,