Не открыть дверей… И голос шепчет близко

Убей меня, убей

Джей спит.

Выглядит она очень плохо, кажется, что не выживет, и мне больно на нее смотреть. Белая-белая, почти синяя кожа. Синие-синие, почти фиолетовые губы. За последние пару часов она каким-то образом похудела. Похожа на птичку, крохотную и хрупкую. Ее длинные волосы разметались, обрамляя лицо, а сама она лежит без движения, синяя куколка с обращенным к потолку лицом. Лежит, точно в гробу.

Конечно, все эти мысли я держу при себе.

Уорнер тоже словно вот-вот отойдет в мир иной. Бледный, плохо соображает. Вид явно нездоровый.

И с ним совсем невозможно разговаривать.

Последние месяцы вынужденной дружбы почти запудрили мне мозги. Я и подзабыл, каким Уорнер был раньше.

Равнодушным. Едким. Зловеще сдержанным.

Сейчас, сидя неподвижно у ее кровати, он – лишь бледная тень самого себя. Мы притащили сюда Джей несколько часов назад, а Уорнер до сих пор так ни на кого и не взглянул. Порез на его груди выглядит ужасно, а он ничего не предпринимает. В какой-то момент он исчез, всего на пару минут, и вернулся в ботинках. Правда, вытереть с себя кровь даже не подумал. Не задержался, чтобы набросить рубашку. Он с легкостью мог бы позаимствовать силы Сони и Сары и вылечить себя сам, однако даже не попытался. Не дает к себе прикасаться. Отказывается от еды. А своими немногочисленными язвительными комментариями довел до слез трех человек. В конце концов Нурия заявила, что, если он не прекратит нападки на ее коллег, она выведет его и пристрелит. И, как по мне, она не привела свою угрозу в действие лишь потому, что Уорнер не стал протестовать.

Он как колючий еж.

Прежний Кенджи закатил бы глаза, а потом метнул бы в этого придурка дротиком и, если честно, скорее всего, был бы счастлив видеть, как он страдает.

Только я уже совсем не тот парень.

Теперь я прекрасно знаю Уорнера. Знаю, как сильно он любит Джей. Знаю, что ради ее счастья он бы вывернулся наизнанку. Умоляю, да он жениться на ней хотел! К тому же я собственными глазами видел, как он почти помер сам, чтобы спасти ее: много часов терпел, проходя все круги ада, лишь бы она выжила.

Два часа, если быть точным.

Уорнер сказал, что до моего появления провел с Джей почти целый час, и, по крайней мере, еще сорок пять минут до того, как девушкам удалось ее стабилизировать. Он почти два часа сражался, чтобы с Джульеттой ничего не произошло, защищал ее своим собственным телом, которое исполосовали падающие деревья, летающие валуны, шальные куски железа и жестокие ветры. По словам девушек, с первого взгляда было ясно, что у него сломаны как минимум два ребра. Трещина в правой руке. Вывихнуто плечо. Возможно, внутреннее кровотечение. Близнецы так грозно на него налетели, что он в итоге уселся на стул, взялся здоровой рукой за кисть поврежденной и самостоятельно вправил плечо. И только резкий выдох засвидетельствовал его боль.

Соня с криком кинулась к нему, хотела остановить – поздно.

Потом он снизу разорвал по шву штанину, оторвал полоску ткани и соорудил перевязь для своей только что вправленной руки. И лишь после всех этих манипуляций наконец-то поднял взгляд на девушек и мрачно буркнул:

– Теперь оставьте меня в покое.

Соня и Сара очень разозлились, я почти их не узнал – их глаза метали молнии.

Да, Уорнер вел себя как засранец.

Да, он вел себя как строптивый и безжалостный придурок. Однако сейчас я не нахожу сил на него злиться. Просто не могу.

Сердце рвется из-за него в клочья.

Мы все столпились вокруг кровати Джей и пялимся на нее. В углу мерно пикает кардиомонитор. Комната пропахла какой-то химией. Соне и Саре пришлось ввести Джей серьезные транквилизаторы, чтобы успокоить тело. Вроде помогло: как только она утихомирилась, тихо стало и снаружи.

Оздоровление быстро сориентировалось, проворачивая столь продуманную операцию по ликвидации последствий, что мне сложно было в это поверить. Возникшую проблему они использовали с выгодой, заявив: то, что произошло утром, цветочки по сравнению с ягодками грядущих разрушений. Они заявили, что взяли все под свой контроль, и напомнили людям, что те должны быть благодарны Оздоровлению за защиту. Что без Оздоровления мир был бы намного хуже. И это напугало всех до полусмерти. Люди притихли. Кажутся подавленными, не такими как раньше. Ей-богу, просто удивительно, как Оздоровление умудрилось убедить людей, что падающее сверху небо и исчезновение солнца на целую минуту – в порядке вещей, что такое вполне может случиться.

Невероятно, как они скармливают людям подобную ересь, и еще более невероятно, что люди все это проглатывают.

Если уж быть предельно честным, признаюсь: больше всего пугает то, что, знай я чуть меньше, сам вполне мог бы проглотить подобный бред.

С тяжким вздохом провожу рукой по лицу.

Не утро сегодня, а какой-то чудовищный сон.

Я выжат как лимон, так устал, что энергии не хватает даже злиться. Ее хватает, только чтобы грустить.

Мы все сейчас очень сильно грустим.

Втиснуться в комнату сумели не все: я, Касл, Нурия, Сэм, Супермен (новое прозвище Стефана), Хайдер, Назира, Брендан, Уинстон, Уорнер. Унылые, мрачные бедолаги. Соня и Сара ненадолго вышли, но скоро вернутся, и когда вернутся, то тоже с унылым видом.

Иан и Лили хотели присоединиться, Уорнер их выгнал. Прямым текстом приказал выметаться, а причину не посчитал нужным объяснить. Он не повышал голоса. На Иана даже не взглянул. Просто сказал: мол, развернулся и вышел. У Брендана от удивления глаза практически вылезли из орбит. А мы все так боялись Уорнера, что промолчали.

Где-то в глубине души я задавался вопросом, может, Уорнер прознал, что Иан тогда на него наехал, может, Уорнер прознал (чем черт не шутит), что Иан не сильно хотел идти за ним и Джей, когда мы их потеряли на симпозиуме?

Не знаю, не знаю. Всего лишь теория. Однако очевидно, что Уорнера достали эти игры. Его достало быть учтивым, проявлять терпение, заморачиваться. Джей, конечно, исключение. В итоге напряжение здесь и сейчас просто безумное. Даже Касл, похоже, нервничает в присутствии Уорнера, словно уже не так сильно в нем уверен.

Проблема в том, что мы слишком расслабились.

На пару месяцев мы позабыли, что Уорнер – жуткий тип. Он нам полтора раза улыбнулся, а мы и выкинули из головы, что он всего-навсего психопат, за плечами которого большой опыт циничных убийств. Мы решили, что он исправился. Стал мягче. Мы забыли, что он нас терпел, терпел ради Джульетты.

А теперь, когда она не с нами…

Он тоже больше не с нами.

Без нее наше единство дает трещину. Общий настрой изменился. Нам уже не кажется, что мы одна команда, и пугает, сколь быстро это произошло. Да… если бы только Уорнер не решил быть таким придурком. Если бы он не стремился так пылко влезть обратно в старую шкуру, оттолкнуть от себя каждого присутствующего в комнате. Если бы он смог подсобрать остатки доброжелательности, все бы повернулось вспять.