— Александр Николаевич, — начала Женя, — я сижу на приеме в поликлинике с психиатром, как вы и договорились, и пока ничего интересного по моей теме я не вижу: в основном идет грубая органическая патология — эпилепсия, слабоумие.

— Что, шизофрении совсем не встречалось? — не поверил он.

— Нет-нет, встречалась, но она бредовая в основном. То, что нас с вами интересует, пока не встречается.

— Ничего, Женя, не торопись с выводами. Кстати, забежала бы завтра на кафедру, после того как ты сегодня ушла, появился один прелюбопытный пациент. Приходи, поможешь мне на лечебном сеансе.

— Ой, Александр Николаевич, боюсь, это просто невозможно!

— А ты не бойся! Что это за новости в твоем лексиконе! Что у тебя происходит, Женя, чего ты начала бояться? — Профессор, как опытный аналитик, сразу выявил Женин страх.

— Есть проблемы, Александр Николаевич, вы, как всегда, правы!

— Женечка, — голос профессора потеплел, — послушай меня, старого дурака, я все зубы на этом съел: не замыкайся в себе, приходи на кафедру! Может, что полезное для себя увидишь!

— Спасибо, Александр Николаевич!

— Ты мне спасибо не говори! — неожиданно рассердился он. — Ты приходи, чайку попьем. — Голос его снова стал ласковым. — Ты поняла меня, Женя?

Женя улыбнулась про себя, и ей стало легко и спокойно.

— Я приду, на днях забегу!

— Завтра. — В его голосе слышался металл. — Ты придешь завтра, Женя. Предварительно позвонишь и придешь. Можешь прихватить свою подругу!

Женя поняла, что профессор предлагает ей помощь.

— Договорились!

— Ну, я очень рад. — Чувствовалось, что профессор улыбается. — Спокойной ночи, Женя!

— Спокойной ночи, Александр Николаевич!

Женя стояла, прижав трубку к щеке, и вдруг вспомнила Федора, его голос и манеру говорить, прикидываясь эдаким простачком. «Влюбились вы, девушка, точно влюбились! И так всегда — все вместе, и печаль, и радость! Значит, живы будем! Вон сколько хороших людей вокруг!»

Страх давно прошел. Женя ложилась спать с улыбкой на губах.

Женя проснулась в хорошем настроении. Она спала очень крепко и хорошо выспалась. Воспоминания о Федоре не отпускали ее, накатывая волнами и согревая. Женя, даже когда умывалась и ставила чайник, ловила себя на том, что все время улыбается, все еще слыша голос Федора. Подумав, она решила позвонить Лиле и набрала ее номер телефона. В трубке вскоре послышался тихий голос:

— Да. — Лиля словно только что проснулась и еще не сбросила с себя ночную дрему.

— Привет, подружка! Узнала? — Одной рукой придерживая трубку, Женя выключила чайник и налила кипяток в чашку, в которую предварительно бросила пакетик с чаем.

— Да. Доброе утро, Женечка. — Слабый голосок немного оживился.

— Как твои дела? — Женя положила в чашку сахар и стала, размешивая его ложечкой, ждать, когда чай заварится.

— Мне сегодня звонил Сергей. — Лиля сказала как выстрелила: коротко и быстро.

— Зачем? — вырвалось у Жени от неожиданности. Рука с ложечкой замерла, и она, совсем забыв про чай, вскочила со стула. — Лиля, ты должна ко мне приехать! Слышишь? — закричала она в трубку.

— Но разве ты сегодня не работаешь? — осторожно поинтересовалась Лиля.

— Эх! Совсем забыла! Конечно, мне сейчас в поликлинику! — Женя совершенно растерялась. — После трех часов ты сможешь ко мне подъехать?

— Хорошо. Я приеду. Пока. — Лиля, не дожидаясь ответа, положила трубку.

Женя не помнила, сколько она просидела на стуле в кухне. Трубка в ее руке издавала короткие пронзительные гудки, но она их не слышала. Мысль отчаянно билась в мозгу: «Что случилось? Почему вопреки договоренности Сергей позвонил Лиле, а не ей, Жене. Что заставило его так рисковать?» Женя не сомневалась, что в особняке за Лилей присматривали, во всяком случае, сейчас, когда Красовский был давно уже в командировке. Женя прекрасно понимала, что на самом деле они с Лилей не знали, где находится Красовский. Возможно, что командировка — это всего лишь ширма, а он находится где-нибудь за границей. Так уже было, и Лиля это знала. Но точно так же можно предполагать, что он в городе. Женя не собиралась пока обсуждать эту тему с Лилей, одно ясно, что Красовского просто нет дома. Почему и как долго это продлится — это, по сути, и есть разгадка всех загадок, но на скорую подсказку Женя и не надеялась: нет его, значит, такой пока расклад. Наконец она очнулась и положила телефонную трубку на место. Чай пить расхотелось, а идти в поликлинику было еще рано.

«Нет, так нельзя! — рассердилась она на себя. — День начинается, прямо скажем, многообещающе, но ведь я этого и ждала!»

Она начала ходить по кухне, изредка останавливаясь и рассуждая вслух:

— Что-то где-то сдвинулось с мертвой точки. И это неплохо! Хорошо ли это, пока неизвестно, но все же плохо быть не может — сейчас любая определенность нам на руку, мы хотя бы поймем, с кем имеем дело! Кажется, эта изматывающая блокада неизвестностью прорвана! — Женя от нетерпения потерла руки. — И все же, почему позвонил Сергей? Обнаружились новые обстоятельства? Но почему нельзя было позвонить мне? Только в одном случае — если я могу ему помешать! Ничего себе, — произнесла Женя и села на стул. — Но ведь он не может не понимать, что Лиля все равно со мной посоветуется. Ну да! Потом посоветуется, а точнее, поставит перед фактом какого-то принятого ею решения. — Женя хорошо знала характер своей подруги: он был полной противоположностью ее хрупкой внешности. Если она что-то решила, ничто не могло сдвинуть ее с места. Женя почувствовала эту знакомую твердость в голосе Лили по телефону, и означать она могла только одно — она намеревалась действовать в новых, внезапно возникших обстоятельствах самостоятельно. — Сергей знать этого, конечно, не мог, но попал в точку. Странно, он ведь знает Лилю совсем с другой стороны. Стоп! — Женя даже вспотела от неожиданной мысли. — Как я могла не подумать, что Сергей может быть «шестеркой» Красовского, будучи опером! И тогда он может знать Лилю по рассказам самого Красовского. Вот это да! Нет, торопиться с выводами не стоит, — пыталась успокоиться Женя. — Ведь если допустить это, все остальное только запутывается! Все сразу становится совершенно нелогичным и даже нелепым! Он мог позвонить Лиле только в одном случае, — вдруг совершенно отчетливо поняла Женя. — Ему было нужно что-то от нее, и срочно. Вот и все.

Она сразу успокоилась и вспомнила, что голос Лили хоть и был тихим, но все же в нем не было и намека на испуг или тем более панику. Голос был действительно скорее уверенным. «Она уже приняла какое-то решение в ответ на звонок Власова, — поняла Женя. — И ее рассказ мне об этом, в сущности, это решение изменить не сможет». То, что Лиля оставляет за собой право самостоятельных решений, Женю только порадовало, потому что это означало, что она не безвольна, не раздавлена обстоятельствами, хотя и чувствует в себе слабость и тоску. Без силы воли и ясности мышления ни одно решение не примешь, значит, состояние Лили не критическое. Депрессия, конечно, есть, рассуждала Женя, но она связана с потерей любимого человека, а значит, со временем должна проходить, а не нарастать. Женя радовалась самостоятельности Лили, расценивая ее как положительный диагностический критерий, но с точки зрения здравого смысла Женю беспокоило качество принятого Лилей решения: слишком много было сейчас моментов, манипулируя которыми можно было руководить поведением Лили в обход ее сознания.