Жители Берриуса хоть и посмеивались над чудаковатой кривой жутью, но гордились ею. Как ни крути, а городская достопримечательность. Блестящая, монументальная, сияющая на солнце так, что глазам больно.

— Ну что? Мы — красавицы, мы — модные девчонки, мы готовы покорять этот мир.

— Неть! Голедь. Миль бойсей, нам нинадя.

— Что? А! Город. Ну, тоже верно. Зачем нам целый большой мир? Начнем с покорения города, потом страны, а дальше...

— Неть! Нихатю.

Я рассмеялась. Нет в нечисти честолюбия и умения строить грандиозные планы. Но это и неплохо.

— Идем!

И мы пошли.

Коротенькая дорожка от крыльца до калитки. Ветерок шевельнул розовые кусты, в нашу сторону качнулись все цветки, словно любопытные кумушки дружно головы повернули, и обдало волной яркого аромата. Прелесть, а не розы!

Ну, что могу сказать?

Мы произвели фурор. В целом-то мы уже примелькались. Но одно дело, когда идет фея с ярко-розовыми волосами и ведет на поводке нежно-розовую нечисть.

А совсем другое, когда они обе, и фея, и нечисть, одеты в практически одинаковые платья. Причем платья красивые, из хорошей ткани, с изящными кружевами по вырезу и манжетам. Учитывая климат, эти платья имели короткие пышные рукава-фонарики. У феи на шее из выреза выглядывает золотая цепочка с кулоном. У нарядной крылатой нечисти — ошейник с камушками и подвеской.

Более того, у обеих модниц еще и шляпки! И если девушка прикрепила свою шляпными булавками, то у прихорошившейся монструозины в головном уборе были прорезаны дырки для торчащих вверх ушей, а под челюстью аккуратным бантиком завязана кружевная тесемка.

Мы старались произвести впечатление. И нам это удалось.

— Ах, какая прелесть! — воскликнула молоденькая риата, сидящая за соседним столиком кафе. — Матушка, взгляни же! Давай нашу Дзуэ́ллу тоже нарядим? Это так очаровательно!

Ее спутница поднесла к лицу лорнет, осмотрела нас и улыбнулась.

— Как мило! Ты права, дорогая. Нужно непременно узнать, где эти милые девушки пошили такие созвучные наряды.

Я делала вид, будто не слышу разговоров и фраз в наш адрес. А неслись они со всех сторон. И когда мы шли по улицам, и когда сидели и пили горячий шоколад с нежнейшим тортом со взбитыми сливками, как сейчас. Когда я шла в кафе с горгульей, мне тоже приходилось отказываться от орехов, чтобы не вводить ее в искушение.

Когда мы почти покончили с десертом, сидящая по соседству публика сочла возможным нарушить наше уединение.

Сначала к нам подослали подавальщицу с визитными карточками, интересуясь, не соблаговолим ли мы ответить на пару вопросов. Поскольку моей целью было как раз ответить на все возможные вопросы, то, конечно же, я была согласна. Более того, у меня с собой имелись и свои визитные карточки. С тем же рисунком и надписью, что и на вывеске: фея с волшебной палочкой и топором. Только тут я еще добавила свое имя и адрес указала.

Клиентуру нужно набирать. Пора!

В основном все прошло мило. Пообщались. Поговорили.

Неприятный маленький инцидент случился, только когда за одной риатой зашел ее супруг, упитанный немолодой мужчина с объемным животом, красным лицом и одышкой. Он явно был в плохом настроении, если судить по выражению лица, и мечтал поскорее оказаться где-то дома и отобедать в прохладе, поскольку на улице сегодня душно. О чем с порога и сообщил. Но тут, к его досаде, щебечущая молодая жена, причем щебечет о каких-то платьях, рюшах и юбочке для Жу́жи.

Эта самая Жужа, славная белая болонка, весело скалилась и помахивала хвостиком, сидя под столом.

— Какие юбочки? Какие кружева? — утерев пот со лба, проворчал риат. — Ты совсем с ума сошла с этой своей шавкой.

— Милый, ну зачем ты так? — не обратила внимания на его грубость жена. — Взгляни же, это так очаровательно! Я тоже хочу, чтобы мы с Жужей выходили на прогулку в похожих нарядах.

— Две болонки... — едва слышно пробормотал мужчина и перевел взгляд на нас.

Первой он увидел горгулью, которая как раз в этот момент засовывала в рот пирожное.

Они встретились взглядами: мужчина, мечтающий об обеде, и обряженная в платьице лысая горгулья, обожающая вкусняшки и почти целиком засунувшая в рот эклер, политый шоколадной глазурью.

— Это что еще за мерзость?! — оторопел супруг владелицы Жужи.

— Почему это «мерзость»? — обиделась я за свою питомицу. — Я бы попросила выбирать выражения, уважаемый риат.

— Боги! Гадость-то какая! — осенил тот себя крестом и передернулся.

Тут до него дошло, кто владелица этого существа, а он так бестактно обсуждает ее питомицу. «Существо» тем временем засунуло в пасть пирожное целиком. Чавкая прожевало, проглотило и вытерло лапы о подол нового платья.

— Ты с ума сошла?! — возмутилась я, шикнув на нее. Портит мне выставочный экземпляр. Пришлось быстро скастовать заклинание чистки и удалить пятна от шоколада.

— Прошу прощения, риата фея, — попытался сгладить свою грубость мужчина, не слушая жену, которая что-то ему возмущенно шептала. — Но ваш питомец... Это как-то...

— Питомица, — поджав губы, поправила я. — И никакая она не мерзость и не гадость. Редчайший экземпляр карликовых горгулий, уникальный и неповторимый.

— Э-э-э... Понял.

— Дя! — решила вмешаться маленькая нечисть. — Я нипавтолимость. И милесть. Я холосинькая! — оскалила она зубы в улыбке, от которой наш собеседник нервно икнул и схватился за сердце. — Тлебую извинительный олесек!

—Никаких орешков! — отрезала я.

— Но он сказаль, я гадясть!

— Погорячился, — со смешком ответил ей мужчина. Кажется, он уже отошел от первого шока и начал получать удовольствие от этого балагана. — А ты не гадость? — бросив на меня ироничный взгляд, спросил он у горгульи.

— Неть! — гордо задрала она мордочку. Потом внезапно встала на задние лапки и покрутилась, демонстрируя себя во всей красе. — Я Залязя.

— Что? — не понял он, а я прыснула от смеха и поспешно отпила чая, пряча улыбку за чашкой.

— Залязя я! Ти глюпый? За-ля-зя!

У мужчины начали дрожать щеки и губы в тщетной попытке сдержать смех, а остальные посетители кафе уже не скрываясь хихикали. Решив не рисковать, риат вопросительно взглянул на меня.

— Зараза, — развела я руками.

Ну откуда мне было знать, что реликтовая нечисть, которая ни в какую не хотела выбирать себя имя из десятков предложенных вариантов, решит откликаться на слово «зараза». А называла я ее так частенько, хоть и беззлобно. Но ведь и правда же зараза маленькая! И пердит, простите боги, как огромный кабан. И свинячит по всему дому постоянно, как маленькая свинюшка.