только тогда, когда Борисыч вытащил из перстня бутылку «Императорского» коньяка, налил янтарный напиток в два бокала, протянул один из них Игнату Петровичу, сел в кресло и вывесил перед собой «Око», демонстрирующее самый крупный город мира корхов с высоты, эдак, километров в пять-шесть!

Хотя вру: мысль о том, что таймер может быть запущен, пришла в голову Маше — именно она задала Борисычу соответствующий вопрос, получила подтверждение и возмущенно засопела.

Я оказался храбрее — спросил у деда, на какой срок он установил таймер, и, услышав ответ, демонстративно закатил глаза к потолку. А когда сообразил, что он, от запредельной усталости напрочь потерявший связь с реальностью, не понял намека, отыграл коротенькую пантомиму: описал перед собой две солидные окружности, изображая выдающийся бюст, провел пальцем вокруг шеи, вроде как, накидывая на нее веревку, а затем поднял руку к потолку и высунул язык. Тут самоубийца схватился за голову и засуетился — набрал на комме какой-то текст, отправил сразу нескольким адресатам и закусил губу. Я тоже не тупил — понимая, что в помещение вот-вот начнут набиваться родичи, вытребовал координаты уже используемой точки обзора, перебрался к свободной стене и вывесил перед собой «Око».

Мгновением позже к левому боку прижалась Бестия, к правому — Язва, а Хельга открыла «зеркало» по координатам коммуникатора Дарины Валаш, в буквальном смысле выдернула шеллемку к нам, посадила на пол у моих ног и шлепнулась рядом.

За оставшиеся сорок с лишним секунд в мастерскую успели перейти все «посвященные» рода. Поиском сидячих мест никто не задурялся — занимал любое свободное место перед тремя уже висящими плоскостями сопряжения и забывал обо всем на свете, кроме «картинки», проглядывавшей сквозь нее. Так что момент появления Червоточины воистину чудовищных размеров, накрывшей город вместе с пригородами и отправившей всю эту территорию в Хаос, увидели все. И одновременно загомонили. Но я пропустил этот гомон мимо ушей, так как вслушивался в эмоции «нашей» шеллемки и искал в них ужас, стыд, чувство вины, желание провалиться сквозь землю или что-нибудь в том же духе. Как вскоре выяснилось, зря — насмотревшись на результаты последнего Вторжения на новостных каналах земной Сети, она упивалась злым удовлетворением и гордилась, что приложила руку к этому Воздаянию!

В этот момент я и позволил себе расслабиться — вслушался в последние вопросы родичей и получил море удовольствия от ответов деда:

— Расчетный радиус этой «радости», Оль — двести семьдесят с лишним километров. Провисит не менее месяца. Виталь, блок активации хрен найдешь — он спрятан в экранированном схроне на глубине восьми метров, причем под магофоном в две целых и семь десятых единицы! Нет, Авьен, в ближайшие несколько дней мы этот «намек» не повторим — мне не хватит расходников. Но радовать корхов не перестанем. Да, Рупь, ты прав: Червоточина в мир Жизни с его четырьмя целыми и тремя десятыми единицы шарахнула бы по Той Стороне намного жестче. Но Жизнь — это мутации. В том числе и удачные, то есть, хоть какое-то будущее, а Хаос — воплощенный кошмар. Кстати, будет желание — попроси жену показать, как этот магофон воздействует на организм недостаточно сильного одаренного или простеца…

Эта вакханалия длилась не так уж и долго — буквально на третьей минуте расспросов Люська заявила, что ей для продолжения исследований срочно нужен шеллемский лабораторный автоклав, а лучше два, батюшка потребовал включить эту штуковину в заявку по «обычной схеме», Ефремов вспомнил о какой-то недопоставленной хрени, и обсуждение Воздаяния превратилось в рабочее совещание! Да, все поднимаемые вопросы были чрезвычайно важны, но нашего участия не требовали. Поэтому я выпутался из объятий своих женщин, встал, привлек к себе внимание и спросил, есть ли к нам, боевому крылу, какие-либо поручения, ибо мы собираемся немного порезвиться.

Дед мгновенно сделал стойку, поймал мой взгляд и… процитировал бородатый анекдот:

— Ну, ты меня понял…

Я утвердительно кивнул, открыл «зеркало» в мир звезд, загнал в него напарниц и, продавив плоскость сопряжения, направился следом за ними к «половинке» припаркованного «Темриса». Забравшись на свое место, в темпе облачился в скафандр, дождался, пока Язва вернет корму штурмового бота из мира Пространства, и озвучил программу на ближайшие несколько часов…

…Червоточину, открытую тварями в Джайпуре, увидели сразу после перемещения — она обнаружилась на половине двенадцатого от морды нашего бота от силы в полутора километрах от него. Дарина довернула машину без моих подсказок, тронула ее с места, а через считанные мгновения заскрипела зубами. Да так сильно, что мы хором потребовали объяснений. И увидели. Картинку с оптического умножителя, одновременно появившуюся на линзах шлемов.

Я автоматически сфокусировал взгляд на самом ярком пятне и нервно сглотнул, сообразив, что вижу веселенькую маечку, надетую на вздувшийся труп девчушки лет семи-восьми, облепленный мухами! Мгновением позже глаз среагировал на шевеление и привлек внимание к обожравшейся крысе, возлежавшей на соседнем трупе и лениво поглядывавшей на выводок крысят, раздирающих разлагающуюся плоть в полуметре от нее. Стоило посмотреть на картину в целом, как начало подташнивать — и эта, и две ближайшие улицы трущоб, попавшие в поле зрения камеры, оказались завалены гниющими телами ни в чем не повинных людей!

— Температура воздуха — плюс двадцать семь… — угрюмо пробормотала Даша и добавила: — А еще мухи, крысы, воронье…

— Ну да, для эпидемий — самое оно… — сообразив, о чем она, буркнула Маша, а Лариса, явно переключившаяся в боевой режим, процедила фразу, зацепившую за живое:

— Война на уничтожение, значит?

— Она самая! — гневно прошипел я и попросил Дарину ускориться.

«Темрис» преодолел расстояние, оставшееся до Червоточины, секунд за десять-двенадцать, возник на Той Стороне и, взмыв над ближайшей Стеной, спикировал на колонну, замершую перед открывающимися воротами.

— Ловите, суки! — выдохнула Шахова и приложила тварей мощнейшим кипением крови. Потом отработала деструкцией по толпе особей из категории «Большое Начальство», обнаружившейся у одиночного двухэтажного здания, и смахнула горизонтальной ударной волной надземную часть «НИИ».

— Сделайте-ка нам тоннельчик! — потребовал я, почувствовав, что роль наблюдателя не удовлетворяет от слова «вообще».

— Артефакт активировать собираешься? — спросила Дарина, не горевшая желанием оказываться под Хаосом.

— Неа! — ответил я, дождался зависания штурмового бота и продолжил:

— Мы спустимся своим ходом. А вы пока полетайте в свободном режиме…

Спуск «своим ходом» занял куда больше времени, чем на лебедке «Темриса», зато мы добрались до минус четвертого, зачистив минус второй и минус третий. Да, всей жажды крови это не утолило, но помогло хоть немного ее ослабить. Впрочем, «умников», спрятавшихся за стационарными «свитками», я все равно зарезал костяными клинками. Четырех из шести, оставив по одной особи Бестии и Хельге.

Трофеи собрали по уже наработанной схеме, затем поднялись на минус первый, грохнули еще двух корхов в комнатах перед здоровенным завалом, вернулись к шахте, выбрались на поверхность, огляделись и расплылись в довольных улыбках — пока мы занимались мародерством, Лариса с Дариной вдребезги разнесли весь объект, включая большую часть Стен! Кстати, о том, что разрушение последних вынудит нас потратить лишнее время на зарядку накопителей, я и не подумал — дождался прилета бота, забрался на свое место, перецепил полную грузовую «бляху» с РПС-ки на крепление для личного оружия, повесил на освободившееся место пустую и прикипел взглядом к картинке на линзе шлема. Вовремя: бот, разогнавшийся вдоль дороги, пробил звуковой барьер и принялся «радовать» те немногие машины, которые пылили к объекту или от него.

Пока шеллемка утюжил Большой полевой лагерь, я обратил внимание на другой тип растительности и пришел к выводу, что мы достаточно далеко от привычных джунглей. Потом обратил внимание на чистое небо и решил сравнить рисунки, сделанные пленными корхами, с реальными очертаниями этого конкретного континента.

Услышав соответствующий боевой приказ, Лариса спрятала штурмовой бот под маревом, а Дарина задрала его морду вверх и дала полную тягу на движки. Тот, кто настраивал гравикомпенсаторы, был гением — нас легонечко прижало к ложементам ровно настолько, насколько требовалось для того, чтобы ощутить безумное ускорение. Хотя, по логике, должно было по ним размазать!

Судя по восторженному верещанию моих дам, им тоже понравилось. И Валаш добавила нам удовольствия, закрутив машину в сумасшедшую спираль.

— Кайф!!! — восторженно выдохнула Язва витке на третьем-четвертом, а потом начала терзать шеллемку расспросами о характере «Глейва» и обо всем том, что можно вытворить в атмосфере, управляя этим перехватчиком. Увы, до высоты