– Маш, нельзя. Слышишь? Нельзя нам.

– Просто не уходи. Просто побудь со мной. Полежи.

Покровский сглотнул. И глядя в мои умоляющие глаза, кивнул, забираясь в постель. Я отодвинулась, давая ему простор. А когда он лег, обманным маневром прижалась к его паху попкой. Он был возбужден. Очень сильно возбужден, да.

Глава 13

Все проспала! Потому что ночью я не могла уснуть так долго, что сон, сморивший меня под утро, был как никогда глубок. Только когда осеннее солнце поднялось достаточно высоко, чтобы пробиться через фильтр сосновых игольчатых крон, и заглянуло мне прямо в лицо, сонно встрепенулась. Перевернулась на бок. Подтянула к груди коленки и, уткнувшись в них носом, стала прислушиваться к звукам, наполняющим дом.

Удивительно, как я от них отвыкла.

И не только от них, по правде…

Не открывая глаз, провела пальцами по соседней подушке. Резко дернула на себя и с наслаждением вдохнула тяжелый мужской аромат. Он рядом был. Всю ночь рядом. Как и я, не спал долго. Гладил мое бедро. Так неторопливо, едва водя пальцами, что я с ума сходила. И ничего больше себе не позволял. А ведь я, дура, надеялась. Я вся извелась. Истомилась. Между ног было горячо и мокро. Грудь болезненно набухла. А соски пекли, будто шелк ночнушки стер их в кровь.

Мне хотелось его поторопить. Проявить инициативу. В конце концов, месячные никогда не являлись абсолютным противопоказанием для секса. А его «нельзя»… Да кому нельзя? Перед кем мы должны отчитываться?! Какого черта?

Если бы я решилась, думаю, в том состоянии Иван не смог бы мне отказать. Но мне отчаянно не хватало на это смелости. Почему-то казалось, что Покровский из тех, кто предпочтет охоту добровольной сдаче в плен.

Так почему он меня не «догнал»? И не наказал самым жестоким образом, что от него бегала?

«Да потому что ты не бегала, Маш! – зудел внутренний голос. – Он только к тебе, а ты тут же на спину – брык. Какой мужику интерес?»

Может, и так, да. Я ничего не понимала. Не знала, как будет лучше. Мои чувства находились в смятении. А еще ведь стыд испытывала дикий. Это ночью меня так скрутило, что я готова была на все. Но при ярком свете… Как ему в глаза смотреть, кто б сказал.

Насколько бы проще было, если бы Иван объяснил, что ко мне чувствует. Так, может, стоило спросить его прямо? Нам нельзя – это ведь не ответ!

Полежав еще какое-то время, я заставила себя выбраться из-под одеяла, создававшего иррациональное ощущение безопасности. На цыпочках прошмыгнула в ванную. Выглядела я на удивление свежо. Быстро провела все необходимые процедуры, переоделась – кровило уже едва-едва, и пошла на звуки, доносящиеся из кухни.

– Доброе утро.

Он оделся. В домашние брюки и футболку.

– Привет. Ты вовремя. Я нам завтрак как раз варганю.

Чтобы скрыть смущение, повела носом.

– Сало?

– И картошка, – покивал свекор. – А еще яйца.

– На завтрак, – закусила губу. Выглядел он очень деловито. Хотя в ответном взгляде, которым он прошелся от моей макушки до пяток, чудилось мне и что-то еще… Задумчивость? Жадность? Вина? Чудной коктейль со странными ингредиентами.

– Чем плоха картошка на завтрак?

– Ничем. Только тяжеловато, наверное.

– Тебе об этом волноваться рано. А мне уже поздно.

– Цену себе набиваешь?

Намеренно так сказала! Ведь то, что и раньше казалось мне извращением – называть его по имени-отчеству, глупо выкать – теперь вообще стало невыносимо. К тому же мне давно следовало признаться, что он мне нравится. Хотя бы вот так – намеком, который заставил Покровского замереть.

– Неужто я дождался комплимента от невестки? – хмыкнул он, возвращаясь к помешиванию содержимого сковородки.

Тут, конечно, у меня оборвалось сердце. Глаза расширились, рот нелепо открылся.

– Надо же. Я думала, что мы этот этап прошли, – заметила не своим голосом.

– Маш…

– Если ты это все затеял, потому что меня жалеешь, то…

– Я не жалею!

– Тогда что?! Неужели просто трусишь, а? Ну что такого мы делаем, а, Иван? Что такого страшного?

Я завелась. На это запала хватило. Проблема в том, что и закончился он очень быстро. Выпалив свою тираду, я сдулась в два счета. Возмущение вытеснила усталость. – Ладно. Проехали. Спасибо, что побыл со мной, несмотря… ни на что не смотря, в общем. Мне действительно было очень страшно.

– А я говорил, что лучше не тянуть с походом к специалисту. Психологов нынче как собак нерезанных.

– Так в этом и проблема. Как среди них найти настоящего профессионала?

И опять же меня штормило. Я с облегчением вроде восприняла то, как легко Иван поддержал смену темы, но и с обидой одновременно с тем. Все потому, что одной частью себя я понимала, как ему нелегко в этой ситуации. Жалела его, стараясь войти в положение. Другой – не могла принять то, что, давая мне надежду, он как будто нарочно подыгрывал… Подпитывал мои заблуждения и фантазии. Щедро удобрял почву под ними. А сам и мысли не допускал, чтобы… Я не знаю! Позволить нам просто быть?

Я от этого чувствовала себя посаженной на поводок псиной.

– Кофе?

– Я сама сварю.

– Ни за что. Я же вызвался за тобой поухаживать. Присядь.

Интересно даже, что еще он бы сделал во имя этого фарса? Если бы я попросила меня трахнуть, чисто чтобы облегчить зуд между ног, он бы согласился? В альтруистических целях, наверное. Потому что потом можно было бы смело страдать, посыпая голову пеплом. Такой себе гилти плеже, когда то, что стало источником наслаждения, одновременно с тем вызывает стыд. Самому от этого кайф, а порядочным людям признаться стыдно.

И это не про любовь, да. Не про радость жизни. В целом, не про нормальность. Это про другое. Про то, что он сам себе запретил.

В голове возобладали злые насмешливые мысли. Мысли, к чертям отравленные моим отчаянием.

– Спасибо, – вежливо поблагодарила я, когда Покровский поставил передо мной чашку кофе, и замолчала. Вместе с пониманием ситуации ушло и хорошее настроение, и желание общаться. Очевидно, я была слишком незамысловато устроена – такие игры были не для меня. По-честному, я даже их правил не знала. Порой казалось, он по мне с ума сходит, что я ему как воздух нужна.