Есть пара дней на размышление. Выстроить линию поведения и вообще решить, хочу ли я впускать Марли в свою жизнь.

Я повернулся к Уиллу, однако тот уже снова уставился в костер. Так мы и стояли рядом, всматриваясь в пламя.

Несколько часов спустя я сидел с Эдом в его вместительном каноэ и в очередной раз забрасывал удочку. Было пасмурно; на почти неподвижной глади реки Сент-Круа отражалось серое утреннее небо. Над нами парили несколько птиц; прибрежный тростник шелестел на ветру. Других звуков не существовало.

Для Эда, одного из моих старших друзей, я выкраивал хотя бы день в месяц, чтобы вместе половить серебристую сайду – традиция, которую мы соблюдали с детства. Вот только в то время в рыбалке участвовали и наши отцы.

– Еще раз спасибо за то, что помог Дебби в «Ките», – сказал Эд. – После прорыва трубы в кафе мы было подумали, придется закрывать оба заведения.

– Что ты, не стоит благодарности, – отмахнулся я и отпил большой глоток из термоса. Горячий кофе взорвался во рту. Я блаженно закрыл глаза. Напиток согрел изнутри. Было раннее утро; после пляжной вечеринки я, можно сказать, и спать не ложился, а потом мы с Эдом и его женой Дебби выдвинулись к заказнику «Индиан Пойнт», чтобы присутствовать в шесть утра на церемонии восхода солнца, как и каждый год первого июля.

Так что кофеина требовалось много.

– Тебе известно, что, если мне в данный момент не нужно вести занятия или сопровождать организованную группу, я, как универсальный специалист, мгновенно перестраиваюсь и могу выполнять любую работу, и мужскую, и женскую.

Удовлетворенно вздохнув, я вытянул ноги и откинулся к носу лодки в ожидании клева.

Эд бросил на меня удивленный взгляд и закинул за ухо длинную черную прядь.

– Да что с тобой?

– В смысле?

Теперь он наморщил лоб.

– Ты вздыхаешь уже в пятый раз после отплытия.

– Неужели? Я не считал.

Эд резко опустился на сиденье, и каноэ слегка закачалось.

– Неужели думаешь, что меня можно провести?

Я почесал в затылке и тихонько засмеялся. Действительно, теперь Эд не отстанет. Слишком хорошо он меня знает. Прямо как Уилл.

– Ну ладно. Есть женщина…

– Женщина?

Эд хотя и насторожился, однако продемонстрировал лишь дежурный интерес. Он продолжал глядеть на воду, где наживка танцевала между мушек. В прошлом у меня было довольно много женщин – а значит, нет особых причин волноваться.

Однако после вчерашнего вечера я не мог больше лгать – Марли не просто одна из них. Она запустила внутри какой-то процесс – несвойственный мне и тем не менее знакомый. Когда мы не были вместе, мысли вертелись вокруг Марли. Спрашивал себя – а чем она сейчас занята? Вспоминает ли обо мне? А стоило ей оказаться рядом, как сила притяжения действовала почти гипнотически. Меня влекло к девушке, словно рыбу к приманке. Оставался вопрос: удастся ли Марли поймать меня и вытащить на сушу? Потому что утром после пляжной вечеринки я все отчетливее ощущал, что с Марли все не так, как с другими женщинами. Нас связывало большее, чем одноразовый секс или пара украденных часов теплой летней ночью.

Однако у Марли имелось нечто общее с другими женщинами, которым доводилось резвиться в моем пруду: она тоже скоро уедет. Именно потому слишком опасно возлагать на нее большие надежды. Какой смысл? Вот только я не знал, долго ли смогу противостоять ее чарам – да и хочу ли вообще? Я бился над дилеммой всю ночь.

Внезапно меня обрадовало, что Эд сидит рядом со мной. Они с Дебби уже три года счастливо женаты. Пусть до сих пор он реагировал на мои романтические истории лишь вялым смешком, но не исключено, что сегодня даст хороший совет.

Я откашлялся.

– Она… она особенная.

Эд повернулся ко мне, вопрошающе наморщив лоб.

– Она мне реально нравится. – Щеки запылали, и я поспешно добавил: – Даже когда доводит до белого каления.

На сей раз Эд чуть удочку не выронил. Он смотрел на меня так ошеломленно, что я расхохотался во весь голос. Каноэ угрожающе накренилось. Пришлось ухватиться свободной рукой за борт, чтобы не выпасть.

– Ну и ну! Позволь подвести итог: ты наконец познакомился с женщиной, которая для тебя что-то значит, а я узнаю об этом только сейчас? – Судя по голосу, Эд уже не «слегка огорчился»; он буквально «завелся не на шутку». Друг завязал длинные волосы в хвост – верный признак, что он весь внимание, – и подался вперед. – Кто она? Надеюсь, не очередная туристка?

Я смущенно пригладил волосы.

– Вообще-то нет. Ее забросило в наш город стечение обстоятельств – машина сломалась. Работает в клинике у Сью, чтобы оплатить ремонт.

– То есть навсегда здесь не останется?

Я пожал плечами.

– По-видимому, нет. Понятия не имею, старик. Я ее толком не знаю. Но… – Я посмотрел на воду. На реке был мой островок безопасности, место, куда я сбегал вместе с Эдом, чтобы обрести хоть немного спокойствия и умиротворения. Если уж на рыбалке не получится открыто поговорить о своих чувствах, то больше нигде. Тут меня никто не осудит.

– Но что?

– Вчера вечером мы пообщались наедине, и все изменилось. Я еще до того постоянно думал о ней и даже купил черри-колу, а вот теперь такое чувство, что и девушка ко мне неравнодушна.

– Ну-ну-у… – задумчиво протянул Эд. – С черри-колой я как-то не понял, а вообще…

Я со смехом отмахнулся.

– Так вы вчера переспали? – спросил он скептически.

Предположение меня ничуть не задело. Сам бы не поверил на месте Эда.

– Ничего подобного. Даже не поцеловались ни разу.

Эд отрешенно потеребил себя за хвост, продолжая сверлить меня глазами.

– Как ее зовут?

– Марли. Она приехала из Торонто, но…

– Что – но? Я из тебя должен клещами тянуть?

– Она здесь, потому что… – Я сглотнул, не зная, как Эд воспримет мои слова. Для него собственное происхождение всегда было щекотливой темой. Темой очень болезненной на протяжении многих поколений. Между нами двумя она проблем не создавала. Однако я знал, что Эд активно выступал против дискриминации по отношению к коренным народностям Канады и нарушению их прав и что он, как многие другие, был уже по горло сыт неудачами. Прежде всего из-за того, что пассамакуодди в Канаде так и не имели официального статуса. Я поддерживал друга на сто процентов и воспринимал как знак доверия тот факт, что он делился со мной сокровищами своей многовековой культуры. Когда-нибудь мы сядем в лодку с сыновьями и снова поплывем на рыбалку, продолжая чтить наши традиции.

– …потому что Марли наполовину пассамакуодди, – неуклюже закончил я начатую фразу. – Однако она практически не помнит мать и приехала сюда, чтобы… э-э… чтобы разузнать о своих корнях.

Глаза Эда расширились. Чего-чего, а этого он не ожидал! За несколько минут я дважды окатил его холодной водой.

– Она уже говорила с предводителем? – внезапно спросил он. – Задавала вопросы? Намерена встретиться с общиной?

– Пока нет. По-моему, она полностью дезориентирована. Хотя и прочла несколько книг, однако мало что знает о своей родословной по линии матери. И мне кажется, с детства страшится узнать больше. В семье довольно сложные отношения. – Не хотелось вторгаться в частную жизнь Марли. Я без того выдал достаточно много из того, что она мне доверила. – Она предполагала, что, возможно, ее мать живет здесь. Однако надежда не оправдалась.

Эдди резко кивнул. Ему не надо было объяснять. Он знал, сколько молодых людей из коренных народностей вынуждены бороться с аналогичными проблемами. Но я заметил, как вспыхнули его глаза. Гордость? Уважение?

– Первый шаг сделан! – сказал он. – То, что Марли вообще сюда приехала, уже впечатляет. Она может обратиться ко мне или к Дебби в любой момент, когда будет готова. Нужно много мужества, чтобы встретиться лицом к лицу со своим прошлым и своим наследием.

Я подумал о Марли, и щеки снова запылали. Эд прав. Представляю, чего ей стоило вообще заговорить на эту тему!

Заносчивая, с чувством юмора – на первый взгляд девушка казалась сильной и уравновешенной. Однако прошлой ночью я узнал, что под твердой оболочкой таится уязвимость. А еще доброта, обещавшая способность к эмпатии, и не до конца зажившие шрамы. Вот одна из причин, почему я вчера не осмелился пригласить Марли на церемонию встречи солнца.

Хотелось бы снова увидеть настоящую Марли,