раз, и посылают такие суденышки в качестве разведчиков. Поэтому нам волей-неволей и приходится охотиться на таких мух. Я надеюсь, я не обидел вас, сеньор, назвав так ваше судно, благодаря которому вы спаслись от проклятых еретиков.

В это время вошёл секретарь и вручил Бладу документ, заверенный, как убедился тот, подписью и печатью адмирала флота его католического величества.

– Если с вами что-то и произойдет, то ваша семья позаботится о вдове!

– А нам это послужит лучшим пропуском при новой встрече с испанцами, – подумал Блад.

– Ну что, Мария, будем возвращаться к себе, обратился Блад к супруге.

Питер помог Арабелле спуститься по трапу и собирался сам последовать за нею, но в этот момент заметил, что доминиканский монах что-то возбужденно говорит адмиралу, тоже стоявшему на палубе. Офицер, сопровождавший Блада, улыбнулся:

– Наш падре просит разрешить адмиралу, чтобы тот позволил провести на вашем судне хотя-бы короткое богослужение вашим спутникам. Он понимает, что они ещё не настоящие католики, но надеется, что это потом поможет им вернуться в лоно матери церкви.

Блад вздрогнул, он понимал, что бывшие участники восстания Монмута почти все фанатичные протестанты, и даже в такой угрожающей ситуации визит монаха не был бы безопасным. Но адмирал, видимо, торопился отплыть, и просьба монаха не была удовлетворена. У Питера отлегло на сердце, он начал спускаться по трапу, но тут подошёл ещё один испанец и передал ему небольшой деревянный ящик.

– Осторожнее,– сказал он, – это темпранильо14, его сиятельство передаёт вам в качестве свадебного подарка.

Блад поблагодарил, еще раз попрощался, но краем глаза заметил, что от его шхуны как раз отплывает шлюпка с испанскими солдатами. Капитан галеона знал свои обязанности, и, видимо, приказал проверить подозрительное судно.

Шлюпка доставила новобрачных на их судно, гребцы старались изо всех сил. Якорь был уже поднят, и ветер наполнял паруса.

– Ну, что, пронесло, – спросил Блад руководившему отплытием Хагторпу.

– Да, они все обыскали, но ничего не нашли, а мы все молчали, как немые, только я, как ты и сказал, повторял «Ирландесес, ирландесес!»

Тут Джереми Питт показал на галеон, и Блад увидел, что адмирал снова вышел на палубу, вынул большой белый платок и махнул им отплывающему судну. Блад тут же подхватил под руку Арабеллу, и они вышли на самое видное место на палубе. Блад снял шляпу и низко поклонился, а Арабелла сделала церемонный поклон.

– Всё-таки испанцы приятные люди, – заметила Арабелла.

– Смотря где и когда! – задумчиво произнес Блад.

Французские пираты

Увы, следующая подобная встреча произошла при таких обстоятельствах, что беглецам не пришлось решать, как им менять курс своей «Голубки». На корабле их сразу заметили, и корабль сам резко изменил курс навстречу им. Бладу, как и всем остальным, это явно не понравилось.

– Что это за корабль? – спросил Блад Джереми Питта, внимательно разглядывавшего незнакомца в подзорную трубу.

– Это явно не торговое судно, но и на военный корабль он не похож!

Блад с Хагторпом переглянулись: «Если это не то и не другое, то это, скорее всего пираты».

–А флаг?

– Флага я пока не вижу!

Они плыли, сейчас прижимаясь к берегу французской части Гаити. Испанских кораблей здесь быть не могло, а английские пираты следуют за ними как волки, бредущие за стадом овец в надежде на добычу. Так что, скорее всего это были французы, которые могли прятаться здесь в какой-нибудь бухте и сразу же выплывать, увидев что-нибудь похожее на добычу.

Корабль быстро приближался и вскоре стал разворачиваться, явно намереваясь пришвартоваться, или точнее пришвартовать «Голубку» к себе. Пушечные порты корабля были закрыты, что говорило о том, они совершенно не опасаются маленькой шхуны. Уже можно было разглядеть матросов на палубе, расматривающих их «Голубку». Блад с удивлением заметил среди пиратов и одну женщину

– Такого разнобоя во всём, от оружия до шляп и причесок, – не встретишь ни на одном уважающем себя судне, – шепнул Бладу Джереми Питт.

Как только борт неизвестного корабля коснулся борта «Голубки», она мгновенно оказалась пришвартованной к своему большему соседу.

– Вот мы и пленники, – подумал Блад, – что ж теперь главное спокойствие.

Действительно, пираты, а по-другому их Блад не мог назвать, уже готовы были ворваться на палубу, но явно ожидали приказа. Блад сразу нашёл, того, кто будет этот приказ отдавать, и обратился к угрюмому коренастому мужчине, грубое лицо которого было вырезано словно из необработанного камня.

– Могу ли я поговорить с вашим капитаном?

Лицо мужчины выразило удивление, но, поколебавшись, он исчез, а, вернувшись, кивнул головой и с явно издевательской усмешкой сказал:

– Залезай! Капитан Левасёр согласен тебя принять!

Отступать было поздно, и, не дожидаясь трапа, Блад вскарабкался на палубу чужого корабля. Мужчина показал ему на дверь кормовой пристройки. По дороге взгляд Блада встретился с взглядом женщины. Женщина была одета в платье, бывшее когда-то, может быть, и роскошным, но теперь представлявшим жалкие лохмотья. Давно немытые и нечесаные волосы слиплись в комок, а сама она горбилась, словно стараясь, стать как можно более незаметной. Она явно хотела что-то сказать, но так и не решилась.

В большой каюте, на роскошном, но уже грязном и порванном во многих местах диване полулежал капитан. Это был головорез с грубо-красивым смуглым лицом с орлиным носом, на безымянном пальце сверкал огромный брильянт, а уши были украшены золотыми серьгами, полуприкрытыми длинными локонами маслянистых каштановых волос. Весь его вид выражал явно наигранную скуку, захват какой-то шхуны, конечно, не мог взволновать его. Он даже не вышел на палубу, чтобы на это посмотреть.

С презрительным видом капитан уставился на Блада

– Какого чёрта тебе надо?

Блад спокойно произнёс:

– Я капитан шхуны, к которой вы только что пришвартовались. Я надеюсь, что мы мирно разойдёмся. Мы участники восстания Монмута, о котором вы, надеюсь, слыхали. Нас сослали на Барбадос. Мы бежали оттуда, и сейчас мы плывём на Гаити, чтобы потом вернуться в Европу.

– А, мятежники против законного государя, друга нашего обожаемого Короля Солнца! Что другое вы заслуживаете кроме каторги. Схватите его!

Блад не заметил, что в каюту сразу же за ним вошли двое верзил и стали за ним. Услышав приказ, они тут же схватили его, связали и бросили на пол. Блад понял, что вся эта комедия было задумана заранее, и чтобы он не говорил, не имело никакого значения.

Кто-то вошел в каюту, и Блад услышал голос того, как понимал теперь он, был помощником капитана.

– Все закончено!

– И сколько их?

– Двенадцать, а с этим – тринадцать, – и Блад почувствовал удар башмака.

– Чертова дюжина,