«Тук, тук, тук». Простучал он по очереди. И средним пальцем: «Тин-тин». Потом снова: «Тук, тук, тук». И средним пальцем: «Тин-тин».

Открывая рот то шире, то уже, то увеличивая скорость пальцев, Гошка создавал некую примитивную мелодию.

Моцарт, хоть и был волшебником, снова удивился. И, улыбнувшись, тоже повторил. Ногти застучали, но стройной мелодии не было.

– Вот, Моцарт, понравилось?

– Да. Очень. Тоже хочу научиться.

– Ладно, учись по дороге. Пойдём.

И они побрели дальше.

– ТОЛЬКО не надо, Моцарт, чтобы у меня звуки разные от головы шли. А то ребята смеяться будут. Это ведь только раз можно в шутку. А если постоянно, то все подходить начнут и стучать. Не успеешь обернуться, со всех сторон только будут настукивать. Только и отбивайся от любителей послушать колокольный звон.

– Да разве могу я без твоего согласия? Ты обо мне не думай плохо, – сказал Моцарт, а сам подумал, что Гошану угодить трудно.

– С чего ты взял, что я плохо думаю о тебе?

– Я никогда не могу сделать так, чтобы тебе понравилось, – признался Моцарт.

– А-а, ты про это! – распевно произнёс Гошка. – Ты не обращай внимания. Шутить-то ты мастер. А вот серьёзные дела мне ещё в голову не пришли, чтобы я тебя мог попросить. Но ты не переживай. Я как придумаю, сразу попрошу.

– Ты проси. Проси, – Моцарт хотел сделать приятное Гошке.

– Знаешь, я сегодня целый день думаю, о чём бы тебя попросить таком. И ничего в голову не приходит. Представляешь? Целый день вместе с тобой, а так совсем ничего не сделали волшебного, – Гошка задумался. Пойдём ко мне, по бутику съедим.

– Какому бутику?

– Батон с колбасой, – Гошан встал и хлопнул себя по лбу. – Ах, растяпа! И ты, Моцарт, не скажешь. А можешь батон с колбасой сделать? – Гошан вопросительно посмотрел на волшебника.

– Гош, как волшебник я должен уметь это. Но я троечник, и мало что пока умею создавать. Ну, например, что помню. А я не стараюсь запоминать то, что мне никогда не пригодится. Я даже не знаю, проходили мы в школе, как создавать батоны с колбасой или нет. Вот умножать я точно не умею. Мы это не проходили.

– Что, даже таблицу умножения не проходили? – удивился Гошка.

– Таблицу умножения проходили. А вот умножение и преумножение предметов не проходили. Это уже из старших классов. Наподобие высшей математики.

– И что у вас там за умножение такое, что только в старших классах проходите? – поинтересовался Гошка и почесал затылок.

Он постучал по голове, чтобы проверить, остался ли тот звук или пропал.

Звук был нормальный, а вовсе не как по пустому кувшину.

– Вот видишь, голова зазвучала опять нормально. Стоит только подумать, и мозги снова в ней появились.

– Так что у вас за переумножение хитрое? – повторил свой вопрос Гошка.

– Не переумножение. А преумножение веществ. Я сам толком не знаю. На этом уроке учатся из одного предмета делать несколько. Например, есть одно яблоко, а сделать нужно два или три. И так со всеми предметами, на которые укажут.

– Ого. Сильные у вас уроки. И когда ты этому научишься? Вот тогда ты мне особенно нужным станешь. Вот уж ты мне много чего преумножишь. Я бы, например, сразу первое, что сделал, – Гошан мечтательно поднял глаза к небу, – сразу бы и матери, и себе, и отцу, и Слюнтику, и Балбесу, да что там, всем бы сразу по планшету iPad подарил. Ты бы сидел целый день и делал эти планшеты. Мы бы с тобой их раздали всем знакомым, а потом… потом, про запас бы наделали. Вдруг ещё кому понадобится.

Гошан замолчал. Он обнял Моцарта за плечо. Моцарт шёл рядом.

– А что, Моцарт, не хочешь меня как друга тоже за плечо обнять. Мы так с друзьями иногда ходим. Чтобы показать другим, что мы друзья.

– Так мы с тобой друзья? – обрадовался Моцарт.

– Конечно, друзья! Настоящие. Только не думай, всё равно тебя проверить надо. Ну, чтобы Слюнтик и Балбес тоже в тебе уверены были. А вот преумножать тебе бы неплохо научиться поскорей. Хорошее дело могли бы сделать. Представляешь, – опять размечтался Гошан, – у всех бы мальчиков и девочек были планшеты. Вот бы радости было. А взрослым не надо. Сами купят. Они же взрослые. Для того и работают, чтобы покупать. Или, например, изобрести такой детский айпадик. Малюсенький, как телефон. Ну как айфон. Видел такой?

– Нет. Не видел.

– Жаль, что не видел. Было бы о чём поговорить.

– А что, нам не о чем говорить?

– Да есть, конечно. Мы вот, например, мечтаем со Слюнтиком и Балбесом отправиться в плавание, построить своими руками корабль на берегу реки, с каютами, чтобы у каждого своя была. По очереди капитанами быть, чтобы без обид. Мы иногда собираемся и мечтаем, как строить будем, куда поплывём.

Вдруг Гошка испугался чего-то, побледнел и остановился.

– Что с тобой, Гошан? – забеспокоился Моцарт. – Что с тобой?

Гошка молчал. Он был серьёзен, поджал губы и в упор смотрел на Моцарта.

– Скажи, я что-то сделал не так? Или… – спрашивал Моцарт, пытаясь внешне остаться спокойным.

– Я… я… предал кое-кого! – сознался Гошка. – Представляешь, я предал своих друзей.

– В чём ты предал и кого? – наивно улыбнулся Моцарт.

– Мы поклялись никому не говорить, что собираемся строить корабль и что поплывём. Я тебе рассказал один из самых своих больших секретов.

– Ха, ха, ха! – рассмеялся Моцарт. – И в чём же этот секрет заключается? Ну сказал и сказал. Что изменилось-то?

– Не понимаешь ты ничего, Моцарт! Я клятву нарушил.

– А что за клятва?

– Что кроме моих друзей никто об этом не узнает!

– Так ты сначала сказал, что я твой настоящий друг. И только после этого сказал мне, что вы собираетесь в путешествие.

– О-о! Моцарт, а ты молодец! Память у тебя хорошая. Если бы не твоя память, что бы я сейчас делал?!

– Вот видишь, Гошан, и я тебе пригодился, – Моцарт расцвёл, как утренняя роза.

– Да, Моцарт! Ты вовремя пришёл мне на выручку.

Гошка взял ладонь Моцарта и крепко пожал её, изображая из себя взрослого.

– А это что значит? – спросил Моцарт, показывая на этот жест.

– Ну это как бы, ну… Ты и я. Ты и я, – выдумывал Гошан, потому что не знал, что это обозначает. А видел он только в кино. И читал одну книгу, где упоминалось, что они пожали друг другу руку и после этого стали друзьями. А раз Моцарт не знал, то надо было Гошану выдумать красивое объяснение этому рукопожатию. – Это как бы означает, что мы с тобой, мы с тобой, ты и я… одной крови, – выпалил Гошка, довольный, как быстро и ловко он придумал. – То есть, когда мы пожимаем руку, мы имеем в виду, если тебе нужна моя кровь, то возьми её. Если мне нужна, то значит, ты готов мне дать свою кровь.