— Я понял, зверица.

Кайма даже не смутилась моей прямоте. Она уже перестала стесняться меры человека, в отличие от бледного мужа.

— Только вот с этим белым волком было по-другому. Там тоже были разные животные, но все сбились почему-то в одну стаю. Скорпионы, пантеры, и даже речные бобры! — зверица сделала изумлённое лицо, и я улыбнулся.

— Встречал я такую стаю.

— Я знаю. Белый волк сожрал раненого бобра.

«Вот честно, червятинка, лучше бы она с дымом общалась».

Кайма снова покосилась на копьё. Она явно что-то чувствовала, но не решалась сказать.

Вместо этого зверица наконец объяснила, что же понял в её видении старый знахарь.

— Это были не племена зверей, эти животные, — она покачала головой, — Я видела приораты.

— Ка-а-айма, — обречённо протянул вождь, чуть ли не падая в обморок.

Он стал извиняться передо мной за гордыню её жены, и ругать Кайму за бабью глупость и всё такое. Я только усмехнулся — всё же вождь любил зверицу, раз позволил ей в начале высказаться.

— Где же это видано, чтобы деревенский оракул видел судьбы Инфериора? — надрывался Фарэй.

Судьбы Инфериора. Мой уставший разум зацепился за эти слова. А ведь я уже слышал предсказания о том, что «Белый волк сожрёт эти земли». Мне даже стало интересно, какие же картинки видели те оракулы.

— Не переживай, вождь, — я протянул руку, положил зверю на плечо, и тот замер, не смея пошевелиться, — Твоя жена спасает не только твоё племя, но и весь приорат.

— Я… Она…

Кайма улыбалась. Совсем успокоившись, она добавила, что знахарь увидел ещё одно в её предсказаниях. Это было про будущее, в котором сильных оракулов будут забирать в столицу.

Поэтому старик стал учить её уменьшать силу дара. Понятно, что отмеренное Небом просто так не прогонишь.

— Я знала, что ты придёшь, — счастливо сказала она.

И замолчала.

Пауза затягивалась, и я в недоумении протянул:

— И-и-и?

Вождь переглянулся с женой, и зверица растерянно ответила:

— И всё.

Мне захотелось рассмеяться. Впервые на моём пути встречается предсказание как бы просто для галочки.

Вождь же раздражённо буркнул:

— Говорил я тебе, зверьё пустое, не надо начинать этого разговора.

Кайма подарила вождю такой взгляд, что стало понятно: в отсутствие великого человека будет серьёзный разговор. Со всеми вытекающими.

Впрочем, сам же Фарэй вдруг повернулся, и выдал:

— Великий Белый Волк, если это и вправду ты…

— Что?

— Можешь ли ты благословить нашу усыпальницу?

— Благословить? — переспросил я.

Вождь закивал, сбивчиво рассказывая, что его жена в последнее время чувствует совсем другое, более страшное для племени знамение. Духи предков отвернулись, и не желают больше помогать своим потомкам.

— Приоры имеют право, данное Небом. Они могут судить род зверей, могут и награждать.

— Я не приор, — напомнил я.

— Но если ты действительно тот, о ком говорит Кайма, — сказал осмелевший вождь, — То ты тоже имеешь право.

Я покосился на его жену, и та пояснила, что в её видениях волк был вожаком стаи.

— Говорят, это началось с тех пор, когда над Каэлевой Впадиной загорелись небеса, — продолжал Фарэй, — С тех пор предки перестали нам отвечать.

И снова эти горящие небеса.

— Откуда вы знаете, что они там горели?

Зверь удивился, и посмотрел на меня, как на ребёнка:

— Так это же видно издалека, великий мастер. Ты и сам увидишь, когда поднимешься к усыпальнице.

Больше мне от него не были нужны никакие доводы. Потому что эта самая Впадина Каэля, едва я о ней услышал, будоражила мне ум.

Но в начале:

— Хорошо, вождь, — сказал я, а потом откинул голову на подушки, — Только обожди чуть-чуть.

Удивлённые звери даже не сразу поняли, что я заснул. Бес что-то намекнул мне на мою глупость, но я впервые за долгое время понял, что ещё не скоро встречу спокойное место для сна.

Уж пару часов потерпят…

* * *

К усыпальнице меня провожали Аллиго и его воины. Меня насторожило их молчание, уж слишком часто они переглядывались. Иногда мне казалось, что уголки их губ тянутся в ухмылку.

Настроившись, я осторожно коснулся их разума. Сначала ничего не услышал, и хотел уже сдаться, когда вдруг почудилось эхо.

Я продолжил настройку, ориентируясь на эхо, и вдруг с удивлением понял, что между зверями происходит довольно оживлённый разговор.

«…можем напасть на него и сейчас, мастер» — вещал один из воинов, который при взгляде на него всегда почтительно кланялся.

«Не будь идиотом, это пятый перст!» — прилетел ответ от Аллиго.

«Мне кажется, что сила человека — сказки для глупых зверят».

«Нам он никак не помешает. Человек может хоть десять раз благословить усыпальницу, дух предков ему не вернуть», — добавил ещё один зверь.

«Верно. Учитель сказал, не волноваться».

Звери, видимо, что-то почуяли, потому что покосились на меня и замолчали. Я закрутил головой, делая вид, что увлечён окружающей природой.

«Странный ты, червятина. Услышал их мысли, и никак не реагируешь. Ты точно хозяин Белиара?»

Я усмехался, слушая рассуждения беса. Меня самого распирало от нетерпения, потому что так удача ещё не шла мне в руки — кажется, меня провожали те, кто непосредственно причастен к проблеме с усыпальницей.

— А столица далеко, зверь? — как ни в чём не бывало, спросил я.

— Полдня пути, если знать тропы, — буркнул Аллиго.

Дорога пошла резко вверх, по каменистому склону. Огромные валуны, обросшие мхом и лианами, приходилось огибать, а иногда карабкаться прямо по ним.

Мы вышли на открытое пространство неожиданно: вдруг деревья расступились, и впереди оказался обрыв.

Внизу покачивались джунгли. Они зелёным ковром уходили вдаль, к торчащим на горизонте снежным вершинам. Где-то этот ковёр разрывало зеркало воды, и я понял, что в джунглях тоже течёт река.

Чуть в стороне обрыв, на котором мы стояли, вытягивался в громадный утёс, и на его конце виднелось огромное каменное сооружение.

Усыпальница представляла собой полусферу, на вершину которой водрузили раскрытую каменную пасть крокодила. Как утёс выдерживал вес этой постройки, не знаю, но зрелище было красивым.

— Вождь просил показать, — хмуро сказал Аллиго и ткнул пальцем в Проклятые Горы на горизонте, — Там Каэлева Впадина.