– Ну разумеется, – сквозь зубы проговорил Каладин. – Хотя похоже, что такое милосердие часто оказывается в угоду родственникам могущественных светлоглазых и редко – кому-нибудь низкого звания. – Он таращился сквозь решетку, разделявшую их с Далинаром.

– Солдат, по-твоему, я был несправедлив с тобой или твоими людьми? – спросил великий князь ледяным голосом.

– Вы? Нет, сэр. Но дело не в вас.

Далинар тихонько выдохнул – как будто с разочарованием.

– Капитан, ты и твои люди находитесь в уникальном положении. Вы проводите день за днем рядом с королем. Вы видите не лицо, обращенное ко всему миру, вы видите человека. С телохранителями всегда так. Потому ваша верность должна быть особенно крепкой и искренней. Да, у человека, которого вы охраняете, есть недостатки. Как и у любого другого. Но он по-прежнему ваш король, и я требую к нему уважения.

– Сэр, я могу уважать трон – и уважаю, – сказал Каладин. Но человека, который на нем сидит, не обязательно. Власть как таковую он признавал. Кому-то надо править.

– Сынок, – проговорил Далинар после недолгих размышлений, – знаешь, почему я назначил тебя на этот пост?

– Вы сказали, дело в том, что вам требовался тот, кто точно не был бы шпионом Садеаса.

– Это логическое обоснование, – согласился Далинар, приближаясь к решетке, в каких-то дюймах от Каладина. – Но не главная причина. Я так поступил, потому что счел это правильным.

Каладин нахмурился.

– Я доверяю чутью, – пояснил Далинар. – Нутром учуял, что ты человек, который может помочь изменить это королевство. Человек, который смог пройти через саму Преисподнюю в лагере Садеаса и каким-то образом вдохновить других, был тем, кого я хотел иметь под своим началом. – Его лицо посуровело. – Я дал тебе должность, которая еще ни разу не доставалась темноглазому в этой армии. Я допустил тебя на совещания с королем и слушал, когда ты говорил. Не заставляй меня жалеть об этих решениях, солдат.

– А вы еще не жалеете? – спросил Каладин.

– Я близок к этому. Впрочем, понимаю. Если ты и впрямь веришь в то, что рассказал про Амарама… что ж, окажись я на твоем месте, меня вряд ли кто-то сумел бы удержать от такого же поступка. Но буря свидетельница, парень, ты темноглазый!

– Это не должно иметь значения.

– Может, и не должно, однако имеет! Хочешь это изменить? Ты ничего не добьешься, если будешь орать как помешанный и вызывать на дуэли людей вроде Амарама. А вот если отличишься на посту, который я тебе дал, – другое дело. Стань тем, кем восхищаются все, как темноглазые, так и светлоглазые. Убеди Элокара, что темноглазые могут руководить. Вот это как раз изменит мир.

Далинар повернулся и вышел. Каладин не мог не заметить, что плечи великого князя опустились к концу их беседы.

Когда Кэл вновь остался один, то снова сел на скамью и издал долгий раздраженный вздох.

– Успокойся, – прошептал он. – Делай, как приказано. Сиди в клетке.

– Он пытается помочь, – сказала Сил.

Кэл глянул в сторону. Да где же она прячется?

– Ты слышала про Рошона?

Тишина.

– Да, – наконец подтвердила Сил тоненьким голосом.

– Нищета моей семьи, предательство соседей, отправка Тьена в армию – это все Рошон виноват. Элокар прислал его к нам.

Сил молчала. Каладин выудил из миски кусочек хлеба, принялся жевать. Буреотец… Моаш был прав! Этому королевству будет лучше без Элокара. Князь Холин старался изо всех сил, но в отношении племянника у него имелось громадное слепое пятно.

Пришло время кому-то вмешаться и перерезать путы на руках Далинара. Во благо королевства, во благо самого Далинара Холина – король должен умереть.

Некоторых людей – как загнивший палец или раздробленную ногу – просто надо устранять.

«Чем вы занимаетесь?» – написало даль-перо Шаллан.

«Ничем особенным, – вывела веденка в ответ при свете сфер, – просто разбираюсь с доходами в бухгалтерских книгах Себариаля».

Она выглянула наружу через дыру в своей иллюзии и окинула взглядом улицу далеко внизу. Люди словно маршировали в такт какому-то странному ритму. Ручеек внезапно превращался в бурную речку, а потом снова утихал. Поток редко бывал постоянным. Интересно – почему?

«Не желаете меня навестить? – начертало перо. – Здесь становится по-настоящему скучно».

«Простите, – ответила она Адолину. – Мне действительно надо закончить эту работу. Но беседа с помощью даль-пера – прекрасное средство развлечься».

Узор тихонько загудел рядом, когда она солгала. Шаллан использовала иллюзию, чтобы расширить навес на крыше этого доходного дома в военном лагере Себариаля, и таким образом получила убежище, где можно сидеть и наблюдать за улицей внизу. Пять часов ожидания – достаточно удобного, с табуретом и сферами для освещения – ничего ей не дали. Никто не приблизился к одинокому дереву с каменной корой, что росло на обочине.

Шаллан не опознала вид дерева. Оно выглядело слишком старым для недавно посаженного – значит, росло здесь еще до того, как прибыл Себариаль. Узловатая, крепкая кора наводила на мысль о том, что это какая-то разновидность дендролита, но у дерева также имелись длинные побеги, которые развевались на ветру, точно знамена, кружась и трепеща. Они напоминали о долинной иве. Шаллан уже сделала набросок; позже разыщет растение в своих книгах.

Дерево привыкло к людям и не втягивало побеги, когда кто-то проходил мимо. Если бы кто-то приблизился достаточно осторожно, чтобы не коснуться побегов, Шаллан бы заметила. Если бы кто-то двигался быстро, побеги бы ощутили вибрации и спрятались, что она бы тоже заметила. Девушка была в разумной степени уверена, что, если кто-то попытается что-то спрятать внутри дерева, она об этом узнает, даже если на миг отвернется.

«Думаю, – написало даль-перо, – я могу и дальше составлять вам компанию. Шорен ничем не занят».

Шорен был ревнителем, который сегодня трудился писцом у Адолина, навестив его по приказу самого принца. Тот нарочно отметил, что пользуется услугами жреца, а не одной из отцовских письмоводительниц. Неужели он думал, что она устроит сцену, если писать для него будет женщина?

Принц и впрямь казался удивленным отсутствию ревности. Неужели все придворные дамы такие мелочные? Или это сама Шаллан слишком странная, слишком расслабленная? Хотя Адолин и впрямь заглядывается на других женщин, и девушка вынуждена была признаться, что ей это не нравится. И еще нужно учитывать его репутацию. Говорили, что в прошлом молодой человек менял спутниц столь же часто, как другие мужчины меняют сюртуки.